Читать книгу - "Я - сталкер. Новый выбор оружия - Андрей Левицкий"

А Энджи так и спала, металась во сне, и по бледному лицу Вика я понял: дело плохо.

Завтракали молча. Отставив пустую чашку, Вик взял слово:

– Патриот говорил, что она должна проспать долго. Давайте дадим ей время до обеда, не будем будить.

О том, что будить пытались, и что не смогли поднять, Вик умолчал.

– А потом, – продолжил он, – растолкаем и дадим еще одну порцию снадобья. Ей надо дойти.

– Осталось две порции, – сказал я, – на два дня пути. Вик, мы не успеем. Пусть лучше идет сама, если сможет, прибережем на крайний случай. И нам повезло этой ночью – никто не пришел, убежище было хорошее, дрова, даже тепло. В следующий раз, когда Энджи срубит, может так не повезти.

Поймал себя на том, что подыгрываю ему: мол, все в порядке, у девушки просто отходняк, – и смутился.

– Надо ее вещи разобрать, – предложил Шнобель, – оставим в рюкзаке только шмотки, они легкие. Нам по два кило сверху – фигня, и не заметим. А Энджи совсем слаба.

По лицу Никиты я понял: на руках ее понесет, если не очнется. И дотащит ведь. Мутантам горло перегрызет, аномалии перешагнет, совершит подвиг во имя любви.

Легкий туман, поднявшийся с рассветом, рассеивался под лучами солнца. Лицо Энджи было бледным, в капельках пота.

Мы ждали. Мы разобрали ее рюкзак, распределив тяжелое. Лекарства, уже не скрывая их, забрал Вик. Энджи все еще спала.

Делать было нечего. Мы в очередной раз сверились с картой, основные ориентиры я занес в ПДА: сейчас, подсказывала интуиция, карта не была уже важна, важно было – кто идет, а не куда. Шнобель мучил гитару Патриота, извлекая из нее мяукающие звуки, и даже что-то мурлыкал под нос. Я прислушался:

По Зоне тащится мужик —

Тяжел хабара груз!

Под артефактами поник,

Мечтает съесть арбуз.

Но до трактира – сотни верст

И тысячи кэмэ…

Плетется сталкер, тяжек путь

По проклятой земле.

Хей-хо!

Он вспоминает о родных,

О сгинувших друзьях.

Вот на пути его родник —

Но воду пить нельзя.

Напьешься – облысеешь весь

И пятнами пойдешь.

Плетется сталкер, будто крест,

Хабара тащит груз.

Хей-хо!

Шнобель заметил мое внимание и запнулся. Я понял: он импровизировал, раньше не слышал такой песни, а то запомнил бы. Да уж, богата Зона талантами. Никогда бы не заподозрил Шнобеля в тяге к стихосложению!

Энджи вздохнула и открыла глаза.

Она все еще была слаба и чувствовала себя плохо, но идти могла. Правда, выдвинулись мы только после обеда, под ярким солнцем. Впереди шел я, следом – поддерживающий девушку Вик, замыкали Шнобель и Пригоршня. Энджи спотыкалась, часто останавливалась, чтобы отдышаться, она была непривычно молчалива, подавлена. Снадобье Патриота пока что не пригодилось, но я с ужасом понимал: долго ей не продержаться. Энджи идет на чистом упрямстве, на мечте о панацее.

А на самом деле, если посмотреть правде в глаза, она умирает.

Не от аномального или радиоактивного излучения, а от рака.

Не стань я химиком – с маленькой буквы – может быть, выбрал бы фармакологию и, чем черт ни шутит, отыскал бы лекарство от рака. Но я подался в Зону. И лекарство так и не придумали.

Пригоршня балагурил, неуклюже шутил, и только его голос нарушал жаркую послеполуденную тишину.

До следующего отмеченного на карте пункта, деревни Желдаки, оставалось такими темпами часа три-четыре пути, а то и дольше, в Зоне особо не угадаешь.

И я не хотел загадывать, что ждет нас за поворотом.