Читать книгу - "По волчьим законам 3. Хозяйка города - Тамара Клекач"

– Спасибо! – поблагодарил Ибрагимов, обменявшись выразительным взглядом с Мишей. – Я сделаю, как ты просишь, – продолжил старый волк, убедившись, что сын был в порядке. – Более того я дам тебе в полное распоряжение всех своих волков, – добавил он. – Бойцы тебе понадобятся.

Алеша зарычал, выпрыгнув на стол, а мотоциклисты, как один подняли автоматы.

Я громко вздохнула и пробежала по Ибрагимову задумчивым взглядом. Нас с ним связывала не простая история, в которой на его счету были одни только минуса, да косые интриги, и я предполагала, что волк будет крутиться, как угорь на сковородке, но похвастаться тем, что я ожидала подобного "подарка", я не могла, и реакцию своих ребят и брата однозначно одобряла, ведь подарочек откровенно вонял старым дерьмом. Видимо, в Ибрагимове сильна была привычка вести себя так, будто он все еще чем-то управлял.

– Давайте-ка, дядя Марк, я кое-что для вас проясню, – вкрадчиво сказала я, поднимаясь из-за стола. – Ваше время давно прошло. Последний порох вы потратили на то, чтобы удержать город, но… – Я достала пистолет и подошла к инвалиду. – Открою вам один секрет: это все х*йня. Вы ничего не удержали, а просто оттянули неизбежное, как для себя, так и для города.

Я склонилась над стариком, привычным движением сняв предохранитель. Миша, стоявший рядом с отцом напрягся, скользнув хмурым взглядом по Серому, погрозившему ему пальцем в знак того, чтобы молодой волк не вздумал геройствовать.

– Сейчас в моей жизни очень темно и поверьте, – продолжала я, приложив свободную руку к груди, – я очень, очень стараюсь разогнать эту темноту, не поддаться ей, но это так… сложно. Особенно, когда меня хотят взять на понт. Это очень плохая идея. Понимаете?

Старый волк молчал, попахивая… Ну, наконец-то! Страхом!

Ладно, тут я несколько преувеличила: не страхом, но хорошим таким, крепким опасением. Тоже не плохо, да? И мы ведь не будем придираться к тому, что волк был старым и беспомощным инвалидом?! Конечно, не будем!

– Я не буду вдаваться в подробности, что и зачем, и почему сейчас так, а не иначе, – снова продолжила я. – Может, вы знаете все. Вы же смотрящий за городом. Вы все видите и все слышите. Ну, а если нет, и вы просто старое фуфло, пукающее давно вышедшими из моды громкими словами, ничего под собой не имеющими, то я, как хорошо воспитанная девочка с собственным моральным кодексом, должна вас предупредить. – Мой голос перешел на шепот, и я наклонилась так, чтобы смотреть прямо в глаза старого волка. – Еще раз вмешаетесь в мои дела или же станете на моем пути, и я вас убью.

– Смерть это неизбежность, – с достоинством ответил Ибрагимов, выдерживая мой взгляд.

– Верно, – улыбнулась я. – Но смерть бывает разной.

Я резко выпрямилась и, вскинув руку с пистолетом, дважды выстрелила.

Старик вскрикнул, покачнувшись в инвалидном кресле, а его сын, подавшийся было вперед, чтобы остановить меня, упал передо мной на колени.

– Самая страшная смерть, дядя Марк, – сказала я, вернув предохранитель на место и спрятав пистолет в кобуру под курточку, – это когда страдают наши любимые. Она мучительная, беспощадная и очень медленная.

Я опустила взгляд на Мишу: он рычал и, прожигая меня светящимся взглядом, пытался встать, но серебряные пули в обеих ногах умело делали свое дело, и молодой волк с жалким видом почти ползал по полу, заливая все вокруг кровью. У него сегодня определенно был плохой день, то есть вечер.

Мне снова стало жаль его. Ощущение, что в его отношении ко мне помимо преданной влюбленности было еще что-то так и не покидало меня, и меня восхитило его стремление защитить отца, но мы жили в мире с волчьими законами и правилами, кратко сводившимся к двум аксиомам: правил не было, а закон был один – побеждает не сильнейший, а подлейший.

Я перевела взгляд на перекошенное лицо Ибрагимова, безрезультатно пытавшегося помочь сыну. Родительская боль была самой страшной, и она была ему хорошо знакомой, ведь одного сына он уже потерял, и я осуждала его за то, что своих сыновей он не отгородил от того дерьма, в которое на старости лет снова решил влезть.

Старый волк перехватил мой взгляд и, оставив попытки помочь Мише встать, не без усилий взял себя в руки, вернув лицу непроницаемое выражение.

– Надеюсь, мы друг друга поняли? – уточнила я.

Ибрагимов подкатил к столу и на удивление твердой рукой достал из внутреннего кармана пиджака дорогую ручку. Ох, уже эти адвокаты!

Алеша, все еще стоявший в боевой стойке на столе, лапой придвинул к нему грязный листок, и старый волк принялся царапать на нем что-то.

С его стороны это было очень разумно, хоть и с запозданием: меньше бы п*здел и его ребенку не пришлось бы терпеть боль.

Это, кстати, вовсе не доставило мне удовольствия. Миша все-таки мне нравился. Что-то вот было такое в том, что он снова и снова подкатывал ко мне, не смотря на Гришу. В мужчинах это встречалось редко. Обычно они отваливали при наличии конкуренции, рассуждая, в общем-то, здраво: мол, ни одна, так другая, но это, конечно, было не круто. Если ты хочешь чем-то обладать, так борись за это, а не иди искать что-то более доступное и простое, ведь без борьбы счастья не обрести.

Я сдержала смешок. Прямо слоган какой-то получился! Причем такой… мотивирующий, вдохновляющий! Романтический даже! Эх, не ту сферу деятельности я выбрала!

Впрочем, моя покойная матушка однажды, когда лет в семь я заявила ей, что хочу, как и она быть актрисой, сказала, что сама она актрисой быть не хотела. Когда же с детской непосредственностью я намекнула ей, в чем была мораль ее слов, она ответила, что успеха обычно достигали в том, к чему душа не лежала, а значит, я должна была стать, кем угодно, но только не актрисой.

Тогда я, конечно, подумала, что это чушь, ведь моя, матушка хоть и подавала большие надежды, но ничего так и не достигла. И, конечно же, тогда я не знала про отца, но признаюсь, что даже сейчас, вспоминая ее слова, я считала их чушью. Во-первых, успех моей матери был во многом обязан ее красоте и содействию отца, который хотел уложить ее в постель. Во-вторых, разве все не зависело от нас самих? Разве не наши желания и действия обеспечивали нас успехом?

Не суть, короче! Душа, не душа, а мы либо получали то, что считали успехом, или же нет. Вот и все.

– Благодарю! – прохладно произнесла я, когда Ибрагимов закончил калякать.

Я сложила листочек пополам и положила его в карман Гришиной курточки, в котором лежали сигареты и складной нож, подаренный им.

– Миша был прав. – Голос Ибрагимова догнал меня уже у двери.

– И в чем же? – насмешливо поинтересовалась я, оглянувшись.

Старый волк покровительственно положил руку на плечо Миши, пустившего свою энергию на то, чтобы вытащить пули, но смотревшего на меня… Даже не знаю. Честно говоря, у меня не было никакого желания раскрывать скрытый посыл его дивных светившихся глаз.

– В том, что я ставил не на того, – глухо ответил старый волк.