Читать книгу - "Поход - Андрей Круз"

Ему собственная шутка понравилась, и он заржал так, что люстра над головой закачалась.

Тут опять надо сослаться на гномьи нравы. И не только на тему толщины или тонкости их шуток. Как я уже говорил, что если есть у них какое правило или традиция, то из башки это не выбьешь ничем. Даже если в уши по двухсотграммовой шашке затолкаешь и рванёшь. Как с той же сезонной торговлей — не положено им до сроку на торг ездить, и хоть зарежься — не поедут. А почему? Потому, что так предками записано. А на хрена они так написали? А демон их знает — может, прикола ради, до того дела нет никому.

В общем, примерно такая же ситуация с гномьими девицами. Гномы, народ простой до офигения, как угол дома, иногда поражают этой самой простотой до глубины души. Вы уже по галантности речи заметили, как я думаю. И нравы у них не сложные. То есть я к чему — если девка вдруг с кем и перепихнётся в уголке, никто её не осудит, а даже порадуются за неё. У гном, кстати, такой анатомической особенности, как «девственная плева», не имеется. Вообще. Отсюда и отсутствие культа девственности: всё равно не проверишь. Одна беда — не с кем ей так веселиться. Потому что предки бородатые на какой-то скрижали записали: «Да не возьмёт муж нашего народа деву нашего народа, пока не минет ей тридцать лет и три года, а мужу — сорок и четыре». И всё, звездец.

Нет, конечно, гномы живут дольше нас, для них и триста лет нормальный возраст, но всё же… Те же мужики гномьи могут хоть молотом наковальню бить, чтобы, значит, энергия выходила, а девкам что остаётся? Их тут не слишком эксплуатируют, берегут, пока им тридцать лет и три года не стукнет. Но и сами не претендуют на них, пока не стукнут те самые «сорок и четыре». При этом гномские мужики всё же свои дела решают в «служебных командировках». В том же Великореченске в дни торга молодых гномов из борделей не выгонишь без дубины. А почему? Потому, что сказано в завете предков: «Деву нашего народа». А «не нашего» вполне даже можно, даже надо, наверное. А девки дома ждут. «Тридцати и трёх» и «сорока и четырёх». И ни один гном, ни под каким видом, как бы ни хотелось ему и как бы ни хотелось ей, завета предков не нарушит. Такой вот дурак.

Но есть в завете ещё одна лазейка: «муж нашего народа». Именно. И если, скажем, муж будет народу «не ихнего», а, скажем, моего, то вроде и опять не грех. И любая гнома перед заветами чиста. На это Олли и намекает. И уже который раз.

— Олли, я обещаю обдумать ваше предложение, — сказал я. — А ты обдумай моё: пять за бочонок. Десять бочонков.

— Три, — явно без обдумывания сказал Олли, потому что я его сразу поправил:

— Четыре. Торг закончен.

— Три с полтиной. Больше не дам.

— Три семьдесят пять.

— Беру.

Всё верно, не зря же я с утра забегал в купеческие лабазы? Десять пятидесятилитровых бочонков пива загрузил в кузов. Обошлись они мне по два за бочонок. Семнадцать с половиной рублей золотом — чистая прибыль.

— Где? — спросил он, хлопнув толстыми ладонями по столешнице.

— В кузове, где же ещё. Забирай. Таскать не буду, спина болит, — соврал я.

— Ага, ври больше. Да грузчик из тебя, как из дерьма пуля, — добавил гном и направился к моей однотонке с тележкой.

Пока я пил пиво, Олли перетаскал все бочки, после чего отсчитал мне тридцать семь рублей золотом, а к ним добавил эльфийский шелонг. Как раз полтина. Я сгрёб всё в кошель, засунул его себе в карман.

— Олли, с тобой приятно иметь дело, — сказал я.

— Всё равно в следующий раз больше чем по три пятьдесят за бочку не рассчитывай, — ответил, можно сказать, грубостью Олли.

— Олли, я не подлизываюсь, я просто хвалю твои деловые качества.

— Вот когда ты мне будешь пиво продавать, почём сам купил, тогда и будут у меня достойные деловые качества. А пока я чувствую себя обобранным[42], — прикинулся сиротой гном. — Кстати, Вара едет.

Он указал толстым пальцем мне за спину. Я обернулся. Ба, технический прогресс в действии: Вара ехала на электрокаре. Самом настоящем, с платформой сзади и двумя сиденьями впереди.

— Ух ты… Олли, откуда такие? — указал я на приближающийся экипаж.

— Да кто-то из ваших идею подкинул с чертежами, — ответил Олли. — Сделали вот с десяток, их сразу раскупили. На машинах по нашим тоннелям не погоняешь, воняет выхлоп, а на таких электротележках — вполне.

А ведь действительно удобно. На людских заводах такие второй век катаются. Когда ещё организовывали производство. Мне бы раньше сообразить, самому добыть чертежи да гномам продать, раз не секретно. Хотя чертежи такая штука, что лучше не связываться. Никогда не знаешь, во что влипнешь. Лучше уж динамитом влевака приторговывать.

Тележка подкатила, я посмотрел на Вару. А ведь действительно совсем не страшная девка, даже симпатяшка. И что гнома — ни за что не поймёшь, таких лиц с фигурами в наших городах полным-полно. Кожа чистая, нос курносый, глаза голубые, губы полные, нижняя чуть вперёд. Волосы светлые, как у северянки. Возле носа чуть-чуть веснушек, сразу и не заметишь. Ладошки длиной пальцев не поражают, но и не толстые пальцы, скорее детские. Чёрт, Олли, сбиваешь с толку. Не о том думаю, мне с ней ещё торговаться и торговаться сегодня… Всё равно не в моём вкусе она, я лучше к Васьки-некроманта демонессе через забор залезу. Если Васька, конечно, кабанчика не зазомбировал и двор стеречь не поставил.

— Сашка, чего встал? — спросила Вара. — Грузи, что притащил.

Её голос вывел меня из размышлений, я взялся за погрузку. Динамит, десять ящиков с порохом самого лучшего сорта, совершенно бездымным, медленно горящим, для снаряжения снайперских патронов, в жестяных банках. И коробку капсюлей для них же. Гномы мне на своих гильзах патроны соберут, я их Бороде перепродам, а с гномами навар поделю. Товар этот штучный, стоит дорого. Патроны — вообще товар не из дешёвых, в моём бюджете статья расходов изрядная[43].