Читать книгу - "Языки Пао - Джек Вэнс"

Брумбо были смяты: впервые воины клана встретили силу, явно их превосходящую. Они были отброшены, отступили. Они узнали страх.

Из Великого Дворца снова зазвучал голос:

— Ты не можешь победить, Эбан Бузбек, ты не можешь ускользнуть. В наших руках ваши жизни, ваши священные реликвии. Сдавайтесь, иначе мы уничтожим и то, и другое.

Эбан Бузбек сдался. Он опустил голову до земли перед Бераном и капитаном мирмидонов, он признал за Пао право полной свободы и отказался от своих прав властелина. Преклонив колени перед священным знаменем Брумбо, он поклялся никогда более не вторгаться на Пао и не замышлять против него ничего плохого. Ему было разрешено по-лучить назад сокровища клана, которые мрачные воины торжественно внесли на борт корабля. Флотилия отчалила.

А Пао все оборачивался по своей орбите вокруг Ауриола; прошло еще пять лет, сложных и богатых событиями. Для Пао в целом это были хорошие годы. Никогда еще жизнь не была столь легка, а голод — столь редким явлением. К обычным товарам, производимым на планете, прибавилось множество других, импортируемых из далеких миров.

Корабли текникантов достигали самых отдаленных уголков Галактики, происходила настоящая коммерческая конкуренция между текникантами и Меркантилем. В результате оба производства расширялись, и те и другие искали новых рынков сбыта.

Число валиантов также возросло, но по другому принципу. Рекрутирования больше не проводились — только дитя отца и матери-валиантов становилось полноправным членом касты.

В Поне росло число когитантов, но не столь быстро. В туманных горах было открыто три новых института, а высоко, на самом дальнем утесе, Палафокс выстроил мрачный и угрюмый дворец.

Теперь корпус переводчиков отделился от когитантов: переводчики фактически являлись оперативным отрядом касты. Как и прочие группы, переводчики увеличились количественно и очень повысили квалификацию. Несмотря на свою обособленность от трех новоязычных групп и всего населения Пао, они были весьма необходимы. Когда рядом не было переводчика, любая сделка совершалась на Пастиче, который по причине его универсальности понимали очень многие. Но когда обсуждался какой-нибудь специальный вопрос, без переводчика обойтись было нельзя.

Прошли годы — и все планы, задуманные Палафоксом, претворяемые в жизнь Бустамонте и неохотно поддерживаемые его племянником, приносили свои плоды. Четырнадцатый год правления Берана принес процветание и благополучие.

Беран давно относился скептически к обычаю иметь гаремы, который ненавязчиво, но весьма крепко укоренился во многих Институтах Когитантов. Изначально в девушках не было недостатка — многие были согласны на выгодные брачные контракты, и все сыновья и внуки Палафокса, не говоря уж о нем самом, содержали колоссальные гаремы неподалеку от Пона. Но когда на Пао снизошло благоденствие, количество молодых женщин, согласных на подобные условия, резко уменьшилось, и поползли странные слухи. Поговаривали о снадобьях, гипнозе, даже черной магии…

Беран приказал расследовать, какими методами добиваются когитанты согласия женщин на подобные контракты. Он понимал, что вторгается в деликатную область, но не ожидал столь незамедлительной реакции. Лорд Палафокс лично прибыл в Эйльянре.

Однажды утром он появился на террасе Дворца, где Беран сидел, созерцая море. При виде высокой тощей фигуры и резких черт Беран вдруг осознал, сколь мало этот Палафокс отличался от того, увиденного им впервые много лет назад. Даже одежда из тяжелой коричневой ткани, серые брюки и шапочка с острым козырьком были все такими же. Сколько же Палафоксу лет?

Палафокс пренебрег обычной церемониальной болтовней.

— Панарх Беран, налицо досадная неприятность. Вы должны принять меры.

Беран медленно наклонил голову:

— И что это за досадная неприятность?

— Вторжение в мои сугубо личные дела. Шайка грубых ищеек ходит по моим следам, беспокоит моих женщин бесцеремонной слежкой. Я прошу, чтобы вы нашли того, кто отдал это распоряжение и примерно наказали виновных.

Беран встал:

— Лорд Палафокс, довожу до вашего сведения, что приказ о расследовании отдал я сам.

— В самом деле? Вы поражаете меня, Панарх Беран! И что вы надеетесь узнать?

— Я не хочу ничего узнавать. Я полагал, что вы расцените этот акт как предупреждение и перемените свое поведение ровно настолько, насколько необходимо. Вместо этого вы предпочли противиться, что создает лишние сложности.

— Я Магистр Брейкнесса. Я действую напрямик, без околичностей, — голос Палафокса был стальным, но само заявление на первый взгляд казалось безобидным.

Беран, в прошлом изучавший искусство полемики, попробовал извлечь из этого выгоду.

— Вы всегда были ценным союзником, Лорд Палафокс. Взамен вы получили право полного контроля над событиями на Нонаманде. Но все должно быть в рамках законности. Заключение контрактов с женщинами по их добровольному согласию хоть и социально оскорбительно, но само по себе не является преступлением. Но без их согласия…

— А какие основания у вас есть для подобных заявлений?

— Слухи в народе.

Палафокс слегка улыбнулся:

— А если вдруг вам удастся в этом удостовериться? Что тогда?

Беран заставил себя взглянуть в темные мерцающие глаза:

— Ваш вопрос лишен смысла. Все это уже в прошлом.

— Ваши слова невразумительны.

— Способ пресечь слухи — это пролить свет на действительное положение дел. Отныне и впредь женщины, желающие заключить брачные контракты, должны являться в общественное учреждение — сюда, в Эйльянре. Все контракты будут заключаться только в этом учреждении, все прочие будут юридически приравнены к похищению.

Палафокс помолчал несколько секунд. Затем мягко спросил:

— Как вы собираетесь обеспечить соблюдение этого закона?

— Обеспечить соблюдение закона? — Беран был удивлен. — На Пао нет необходимости обеспечивать выполнение народом правительственных постановлений.

Палафокс отрывисто кивнул:

— Ситуация, как вы сказали, прояснилась. И я верю, что ни у кого из нас не будет повода для жалоб.

С этими словами он удалился.

Беран глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он одержал победу — в определенной степени, конечно. Он отстоял авторитет государства и вырвал молчаливое признание этого авторитета у Палафокса.

Беран был достаточно умен — он понимал, что радоваться еще рано. Он знал, что Палафокс, непоколебимый в своем идеализме — в его высшей форме — вероятнее всего не ощутил эмоциональной окраски происшедшего и посчитал свое видимое поражение не более чем минутной неприятностью. А теперь следовало обдумать два важных вопроса. Первый: что-то в манере Палафокса говорило, что, несмотря на гнев, он был подготовлен к хотя бы временному компромиссу. «Временный» — вот ключевое слово, вот зацепка! Палафокс был человеком, высоко ценящим свое время.