Читать книгу - "Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 1 - Ник Перумов"

Нельзя сказать, что Фесс покинул Дренданн с лёгким сердцем. Он понимал, что вновь нарушил завет Сфайрата – поступил не как некромант. Правильный Чёрный маг, исходя из принципа меньшего зла, просто стёр бы селение половинчиков-хейсаров с лица земли, заплатив их муками и кровью долг Великой Шестёрке. Тем более что карать воинственный народец было за что. Работорговля в самом отвратительном своём виде – чего же вам ещё? Уж во всяком случае, к достопочтенному голове точно следовало бы применить кой-чего из богатого Фессова арсенала ритуальных мучительств…

Ты не сделал этого, некромант. И теперь ты вновь идёшь по чужому следу, чувствуя эманации страха, боли и мучений, идёшь в бой почти что безоружным – ты не можешь воззвать ко Тьме Древней, и ты не можешь почерпнуть сил у той, что позаимствовала у этой древней Тьмы имя. Ты уже используешь и стихийную магию, и даже эльфийское волшебство, так справедливо ли именоваться некромантом? Тем более что ты оставляешь в забвении главный принцип твоей магии. Что, ну что ты сумеешь сделать с охраной каравана, в которой наверняка идут не просто пентюхи-охранники, а маги-инквизиторы? Или ты рассчитываешь на свой меч, на вернувшуюся память как Фесса, так и Кэра Лаэды?..

Он презрительно скривился. Да, Чёрному магу противопоказаны чрезмерные жалость и чувствительность. Его долг – жертвовать собой, своей совестью и честью, своим добрым именем, запятнав его «злодействами» (тем же, к примеру, ритуальным мучительством), чтобы остальные, простые смертные, могли бы спать спокойно. В этом высший смысл некромантии Эвиала – разумеется, до той лишь поры, покуда она служила именно другим, а не себе самой.

Значит, Даэнур плохо учил тебя, – подумал Фесс. – Значит, придётся действовать не только и не столько некроманту по имени Неясыть, сколько воину Серой Лиги Фессу и рождённому в Долине потомственному магу Кэру Лаэде, пусть даже и не получившему диплома Академии за подписью господина Архимага Игнациуса Коппера.

Правда, на прощание дренданнский голова снабдил некроманта всем необходимым; лошадей у хейсаров не нашлось, и Фесс вёл за собой низкорослого мохнатого пони, навьюченного тюками с провизией. Согласно уверениям Фирио, должно было хватить чуть ли не до самого Салладора.

Пробираться пришлось бездорожьем, через мокрые лесистые холмы. Пару раз попадались другие селения половинчиков, Фесс заходил в них, всякий раз вызывая чрезвычайный переполох.

Но на сей раз Фесс уже ничего не искал и ни до чего не допытывался. В первой же деревне – Глеммлире – он как-то сразу почувствовал исходящую из неприметного погреба эманацию страха, боли и безнадёжной мольбы. Прежде чем невысоклики успели опомниться, странный пришелец одним ударом своей глефы срубил с дверей преотличный замок эбинской работы и откинул тяжёлую дубовую створку.

Это была тюрьма, самая настоящая тюрьма, где незадолго до того томились пленницы. О нет, конечно, их не пытали, от этого дорогостоящий живой товар потерял бы в цене, но держали скованными, в кандалах и ошейниках, ржавые цепи от которых тянулись ко вбитым в стенки кольцам.

Справедливости ради следует заметить, что ничего подобного в Дренданне Фесс так и не обнаружил.

– Чей погреб? – выбравшись наружу, спросил Фесс у толпы. Спросил самым обычным голосом, как ему показалось – без всякой угрозы, однако ответом ему стало лишь угрюмое молчание да скрип натягиваемых луков. Здешние обитатели явно не были расположены ни к шуткам, ни к переговорам.

– Эту штуку я уничтожу, – спокойно сообщил некромант толпе. – И знайте, не бросите этот промысел – пеняйте на себя. Я предупредил.

Тетивы так и остались натянутыми.

Некромант стоял, не пригибаясь, одно остриё глефы смотрит в землю, другое – в серые небеса, но отчего-то никто не усомнился, что в случае надобности эти лезвия проложат Чёрному магу дорогу сквозь любую толпу и даже сквозь летящие стрелы.

Фесс с наслаждением разнёс злосчастный погреб по брёвнышку – вот где пригодились пусть и начальные познания в стихийной магии Земли. Чёрные губы сомкнулись, размалывая в мелкую крошку стены погреба, и миг спустя с отвращением словно бы выплюнули остатки. Очистительный огонь довершил остальное.

Самым трудным оказалось не дрогнуть и не скорчиться от жестокой боли отката уже после того, как заклятье было сплетено. Обитатели Глеммлира молча и мрачно следили за незваным гостем; а гость, не теряя ни секунды, направился прямиком на погост, где начался такой ужас, что не выдержали даже самые крепкие духом.

Некромант рыскал из стороны в сторону, словно охотничий пёс, то замирая, то вновь принимаясь мерить кладбище широким шагом. Потом он долго возился, что-то вычерчивая на земле, – а затем вдруг воткнул в землю свою глефу и взялся за странного вида широкий меч, явно слишком для него тяжёлый.

…Фесс не собирался повторять собственных ошибок. На сей раз он и не надеялся покончить с неупокоенностью одним широким взмахом. Нет, вовсе нет. Его заклятье, гептаграмма, действовало куда слабее, но зато выдёргивало неупокоенных из могил не всех сразу, а по одному.

И тогда в дело вступал гномий фальчион.

Зомби некромант рубил с каким-то непонятным остервенением, словно беря реванш за поражение в Дренданне, опять же нарушая одну из краеугольных заповедей своего магического ремесла: не допускать, чтобы волшебником овладевали какие бы то ни было чувства. Неупокоенных не следовало ненавидеть или бояться – это только прибавляло сил бестиям. Однако у Фесса сохранять это безразличие в последнее время никак не получалось. Особенно после того, как к нему вернулась память.

И он рубил. Тяжесть меча, собственное хриплое дыхание, боль в перенатруженных мышцах и связках – всё это словно бы говорило ему: «Ты живой и настоящий. Ты способен чувствовать, ты не просто „истребитель“, ты – человек. Пока ещё человек… пока ещё человек!»

…И хотя с него градом катился пот, одежда промокла чуть ли не насквозь – с глеммлирского погоста он уходил победителем. Заклятье подняло неупокоенных, меч и посох помогли покончить с ними, а затем, уже безбоязненно, некромант вытянул из могильной земли и рассеял ту Силу, что заставила вновь открыться раз закрывшиеся глаза мертвецов. Это заняло почти весь день, до темноты – но, когда он покидал деревню, в спину ему уже не смотрели острые наконечники стрел и дротиков.

Ему указали, куда двинулся салладорский караван с пленницами. Указали не слишком охотно, но не запираясь. Правда, не оставалось у Фесса и иллюзий, что ему удалось завязать дружбу с глеммлирскими обитателями.

Холмы постепенно отступали, место лесов занимали степи, длинный залив степного моря достигал здесь берегов моря настоящего; здесь властвовал Мекамп, некогда просто союз разбойничьих шаек, со временем тем не менее превратившийся во вполне респектабельное королевство, признанное даже чванливым Салладором.