Читать книгу - "Маг Эдвин - Майя Зинченко"

Что это? Неужели ревность? Нашел о чем думать! Тут мертвецы кругом, демоны спешат завладеть человеческими телами; в общем, ситуация катастрофическая, а я позволяю себе размышления на подобную тему.

Я сам удивился своим мыслям. Мелл никогда не давала мне повода для ревности. Она слишком сильно любила меня. Наверное, мой мозг просто пытается таким странным образом отвлечься от насущных проблем. Э нет, братец… Умертвия, и еще раз умертвия! Никакой ревности.

Демонология – сложная наука. Такая сложная, что если бы демоны не пытались постоянно покорить наш мир, то ею бы никто не занимался, за исключением пары сумасшедших энтузиастов. Последним ведь все равно, что изучать – демонов, диалекты исчезнувших племен или волоски на теле зеленых гусениц.

Открыв книгу на нужной странице, я прочитал забавную статейку о том, что их король, лишившийся своего оружия и таким образом запятнав себя позором, должен постоянно доказывать свое право на трон. У демонов с этим просто – кто сильнее, тот и прав. Если ты убил предыдущего короля, значит, имеешь полное право занять его место. Проигравшего ждет быстрая смерть на поле боя или медленная – под пытками. Пытки в их мире предпочтительнее, потому что боль и страдание питают их Дерево Боли – стержень, на котором держится вселенная демонов. Пока существует дерево, существуют и ее обитатели. Кто-то может сказать, что это глупости, но я своими глазами видел этот стержень. Правда, тогда на мне был венец Сумерек, но это не имеет никакого значения. Стержень черного цвета, и он уходит вверх настолько высоко, насколько хватает воображения и вбирает в себя свет. Вместо листьев у него воронки, которые ловят малейшие эмоции. Если дереву недостаточно боли, то мир содрогается, селения рушатся, и, в конце концов, ненасытное растение получает то, что хочет.

Выходит, пока Уал находится здесь, нынешнему королю приходится несладко. Сколько же лет кинжал провел у нас? Он мог столетиями покоиться в сокровищнице морессов. И все это время его хозяин ждал возможности вернуть кинжал. Эти демоны все, как один, долгожители. Стоп, а как он вообще оказался в нашем мире? Я напряг воображение, но ничего стоящего в голову не приходило.

Уал ни в коем случае не должен попасть в руки законного владельца, потому что тогда нашествие демонов уже не остановить. Наши миры будут связаны если не навсегда, то очень надолго.

Меня вдруг посетила странная мысль – обидно все-таки, что это они, а не мы являемся захватчиками. В чем причина такой ущербности человеческого рода? Если где-то случается какая-то проблема, в ней обязательно замешаны люди, и обязательно в качестве пострадавшей стороны. А неплохо было бы ринуться в мир демонов и спилить их пресловутое дерево. То-то все бы удивились! Людей бы сразу стали бояться. Ненавидеть, правда, тоже, но нас и так никто не любит, так что ничего особенного мы бы не утратили.

Раз Уал послужил ключом к открытию дверей, то и закрыть эти двери можно было только при помощи Уала. Для этого нужна была хотя бы капля той жидкости, которая зовется у них кровью. Нужна была кровь самого короля. Но как это осуществить, если Уал никогда не причинит вреда своему хозяину без согласия последнего? Устроить, что ли, встречу с королем (а я ведь даже не знаю его имени) и попросить, чтобы он сам себя порезал и отменил захват нашего мира?

С какой стороны ни посмотри, а идея получалась бредовая. По-моему, я переутомился.

В церковную дверь, не переставая, стучались и скреблись умертвия. Вот настырные создания! Жителям Рамедии в эту ночь придется несладко. Наверняка часть мертвецов ушла дальше в город, не всем же им меня здесь караулить, верно? Там они примутся убивать, постепенно пополняя стройные ряды своей армии новыми солдатами. Одна надежда на Вольта и его умения. И на Эрика. Хоть бы мальчик не подвел нас всех! Все-таки он очень молод для таких экспериментов.

Строчки статьи двоились перед глазами. Читать было бесполезно.

С шумом захлопнув книгу, я положил сумку под голову и вытянулся на лавке. Моя последняя мысль была о том, что в таких условиях я наверняка не усну. И тут же тьма в один миг окутала мое утомленное сознание, не давая свету ни единого шанса.

Проснулся я от истошного крика. Это кричала Мелл. Голос своей любимой жены я узнаю всегда и при любых обстоятельствах. Не успев еще сообразить, что происходит, я в мгновение ока вскочил и бросился к ней.

– Что? Что случилось?

Не переставая визжать, Мелл показала на пол. Часть досок пола была закрыта от нас мутным сиреневым туманом. Сквозь щель между измерением протиснулась знакомая шестипалая рука с остро заточенными когтями, которая принялась шарить по сторонам в надежде нащупать Уал. Кинжал, кстати, был от нее всего в каких-то двух метрах. Ведь я так и не спрятал его.

– Ах ты! – выругался я и выпустил в демона ледяную молнию.

Рука была в нашем мире, поэтому ощутить последствия молнии демон должен был наверняка. Молния попала точно в цель. Послышался возмущенный вой, и рука сразу же исчезла. На этом месте теперь была дымящаяся воронка. Видимо, я немного перестарался с силой заклинания.

– Эдвин! Я так испугалась! – произнесла Мелл, крепко обняв меня за плечи.

– Ничего страшного. – Я нежно поцеловал ее в висок.

– Оно ушло? – Из-за перил выглянул Норман.

Никогда не видел у него таких круглых глаз.

– Ушло, но я испортил тебе пол. – Я сконфуженно указал на опаленные доски.

– Ерунда, плотник починит. Но что это было?

– Разве не понятно? – проворчал я, поспешно пряча кинжал обратно в сумку. – Забудьте о том, что видели. Вот и все.

– Меня теперь будут преследовать кошмары, – пожаловался Норман.

– Не знал, что ты такай впечатлительный.

– Теперь у меня есть на то причины.

– Который сейчас час? – спросил я.

Вчера добросовестный священник наглухо забил небольшие церковные окошки досками, и теперь сквозь них с одинаковым успехом не могли проникнуть ни мертвецы, ни лучи солнца.

Норман сверился со своими часами на цепочке.

– Половина шестого. Уже утро.

– Окна можно открыть. Они слишком узкие и не представляют опасности.

– Как скажешь, – пожал плечами священник, в руках которого моментально оказался ломик. У меня закралось подозрение, что все это время он носил его с собой.

Тут ко мне, как всегда неслышно, подошел Эрик. Мальчик, в отличие от всех нас, выглядел выспавшимся и довольным жизнью.

– Ты испугался?

– Нет, – он покачал головой. – Я ничего не видел. Я проснулся только что. От крика.

При этих словах Мелл смущенно покраснела.

– У нас тесно, – заметил Эрик под хруст срываемых Норманом досок.

– В каком смысле? – спросил я, но тут первый солнечный луч проник в зал и я понял, что он имеет в виду.