Читать книгу - "Жена напоказ - 2 - Елена Счастная"

А он хоть бы на шаг отодвинулся, гад! Нет — стоял и с явным интересом разглядывал мою спину и всё, что ниже неё. Как будто на мне вовсе не было никакого платья. Похоже, фантазия у него работает, как надо! Даже когда я выпрямилась, герцог не сразу отреагировал. Может, задремал стоя?

— Вот. — Стянутая кожаным переплётом папка громко хлопнулась на стол. — Это все заметки Эдгара по моей ауре. Он изучил её вдоль и поперёк. Но решения, как избавить меня от опасности быть сожжённой собственными силами, так и не отыскал.

— Есть что-то ещё? — Ренельд приподнял уголок папки без видимого энтузиазма.

— Это всё, что может вас заинтересовать в этом кабинете, — я пожала плечами. — Все бумаги и книги, что здесь хранятся, я просматривала лично.

Герцог досадливо покривил губами.

— Я знаю, что граф како-то время пытался помочь отцу “исправить” мою ауру. Поэтому рассчитывал, что здесь найдётся что-то связанное с этим, — Ренельд достал из нагрудного кармана небольшой амулет. — Это дал мне Рауль Донжон. Миниатюрный накопитель, который может принимать в себя светлую ауру сразу. Или  из другого сосуда — побольше.

Он качнул его на цепочке. Я поймала кулон пальцами и пригляделась.

— Чертежи, — выдала, прежде чем успела подумать. — Я видела мельком что-то похожее среди бумаг Эдгара. Даже хотела расспросить его подробнее. Но он сказал, что там нет ничего важного для меня.

— Ну конечно! — усмехнулся герцог. — Они все так говорят, когда не хотят, чтобы в их дела лезли.

Он сразу раскрыл папку и принялся перебирать листы. В полнейшей задумчивости опустился в кресло у стола и, кажется, совсем обо мне позабыл.

Зато Лабьет уставился на меня с явственной мольбой во взгляде. Я посмотрела на него в ответ — и пёс завилял хвостом. Поскулил, глухо ухнул, как будто хотел гавкнуть, но постеснялся. Я развела руками, совершенно не понимая, чего он от меня хочет. Шинакорн страдальчески вздохнул, будто в моём лице столкнулся с редкостной бестолковщиной.

Однако стоило мне вновь взглянуть на Ренельда, который сосредоточенно читал записи Эдгара, как до меня начало доходить беспокойство Лабьета.

— Ваша светлость! — окликнула я его. — Может, хотя бы выпьете чаю? Или вина?

— Нет, я сегодня уже выпил настойку равигоранта. Если залью её вином, у меня может отказать сердце, — герцог улыбнулся, словно это было шуткой.

Равигорант или “бодрящий корень” — весьма своеобразный ингредиент. Говорят, настойки на нём, сдобренные необходимыми добавками, заставляют голову работать быстрее даже при большой усталости. И не позволяют заснуть. Но передозировка весьма чревата. Как и сочетание с хмельными напитками.

— Вы с ума сошли?! — сразу возмутилась я. Лабьет поддержал меня согласным рыком. — Вы и так достаточно умны! Зачем стимулировать свои способности опасными средствами?

— Это очень лестно, спасибо, — Ренельд нахмурился и выпрямился, хлопнув по стопке документов ладонью. — Здесь ничего нет! Ничего, о чём вы говорили. Ни схем, ни чертежей. Даже намёка! Не, если вы позволите, я заберу эту папку с собой. Чтобы изучить детальнее.

Вместо ответа я задумалась, где ещё могли бы храниться исследования Эдгара. То, что было связано со мной, он скрывал от остальных, но держал поближе к себе. Но, судя по всему, и от меня он мог что-то утаивать. А значит, держал некоторые документы там, где я не слишком часто появляюсь.

— Ваша светлость, — я  вновь отвлекла герцога от чтения. — Можно посмотреть в лаборатории.

— Лаборатория! — Ренельд тут же встал. — Что же вы молчали!

Лабьет сокрушённо тряхнул головой, видно, потеряв надежду на то, что его напарник ближайшее время отправиться отдыхать. Всё же мой язык — мой самый злейший враг! Пришлось вести нездорово взбудораженного месье дознавателя на полуподвальный этаж — в лабораторию графа д’Амрана.

Только одна загвоздка… Чтобы среди всех записей Эдгара, что хранились там на полках тяжёлых стеллажей отыскать — возможно! — что-то нужное, придётся потратить оставшиеся полдня.

Как только Ренельд ступил на порог вытянутого зала, наполненного самыми разнообразными инструментами и средствами для магических изысканий, он уважительно цыкнул.

— Ректора Санктура всегда видно по тому, что он не перестаёт быть им даже на пенсии.

Я хмыкнула, не скрывая гордости.

— Если позволите, я схожу переоденусь. А вы пока можете приступать к поискам иголки в этом огромном стоге сена.

— Переоденетесь? — озадачился Ренельд. — Уезжаете?

— Нет, наоборот. Я надену что-то более удобное и помогу. Так будет быстрее. В конце концов, я  уже имею представление, что искать.

Когда я вернулась, то не сразу нашла самого Ренельда. Тот уже успел завалить стол и почти всего себя высокими стопками подшитых в папки документов. И это была лишь малая часть того, что ещё нужно было просмотреть.

— Похоже, вы совсем не интересовались магнаукой, — проворчал герцог. — Тут бездный зьют ногу сломит.

— А вы и зьютов видели? — я осторожно приблизилась, опасаясь, что от любого движения воздуха весь этот завал сдвинется, поедет и придавит месье дознавателя насмерть.

— Видел. У них очень крепкие кости.

Вдохновившись, я тоже отхватила себе с полки с десяток папок. И всё равно, как они подписаны. Если Эдгару было важно сохранить какие-то исследования, чтобы при этом они не бросались в глаза, он мог отвлечь внимание от них не относящейся к сути надписью.

— Лабьет! — не отвлекаясь, окликнул шинакорна герцог. — Обыщи лабораторию на следы заклинаний. Возможно, есть тайники.

Пёс сразу принялся за дело, размеренно и не торопясь исследуя пол, стены и полки кабинета.

А я, устроившись неподалёку от Ренельда, увлеклась перебиранием бумаг.

Но скоро выяснилось, что они хоть и связаны с самыми разными областями магии — да всё не теми, что нужно. Через некоторое время строчки начали расплываться перед глазами, а голова отяжелела. Столы оказались все завалены папками: мы не сразу возвращали их на полки, чтобы не запутаться.

Я отсидела себе весь зад — и перебралась на ковёр к огромному очагу-камину, устроенному в одной из стен лаборатории. Порой Эдгар готовил здесь какие-то алхимические составы. Ренельд уже давно уселся в более удобное кресло с высокой спинкой. Уместил у себя на коленях очередную папку, а рядом с собой нагромоздил высокую стопку других — чтобы сто раз не бегать.

Мы почти не разговаривали. Только иногда в кабинете раздавались наши радостные или разочарованные возгласы:

— Вот! Что-то есть. Похоже?

— Нет, не то.

Лабьет закончил исследование комнаты и, вздохнув, улёгся рядом со мной. То и дело он косился в записи, что я перекладывала, отметая ненужное. А порой — опускал голову на лапы и как будто засыпал. Кажется, в животе у него тоскливо урчало.