Читать книгу - "Нечисть, нежить, нелюдь - Аня Сокол"

Я, во всяком случае, под землю точно не собиралась. Чего я там забыла? Ничего. А если уж выбора не останется, предпочитаю уютную могилку и белое платье, ну или хотя бы чистую рубаху, чтобы перед Эолом не стыдно было предстать. Или перед Рэгом, что вероятнее.

Думаю, кто-то из них заглянул той ночью в Волотки. Заглянул и испугался. Не дасу, нет, а того, что вся наша невезучая компания отправится прямиком в его вотчину, и решил чуть подправить события.

Зеленый свет ослепил глаза яркой вспышкой. И Теир заговорил. Совсем не так, как до этого. Больше не было невнятного бормотания, лицо перестало подергиваться словно в приступе падучей, а в глазах появилось что-то… Не знаю, как объяснить, что-то новое. Именно с таким блеском в очах наш староста озвучил новый закон о налогах, выпил незнамо какую по счету чарку браги и упал на пол.

— И взойдет Он. И узрит. И не стерпит…

Смирт, конечно, молился. Он громко читал обращение к Эолу, как в часовне. Мир тряхнуло, каравай раззявил маленькие пасти и жалобно запищал.

— Переполнится чаша испитая…

Теир произносил слова, и было в них что-то… чего никогда не было в словах служителя в Солодках. Ни в чьих словах, ранее слышанных мною.

— И не даст Он пролиться крови невинной и явит…

Он молился. Круглая тварь заверещала от боли, болотный свет стал трепетать словно пламя в свече. Кошка одобрительно муркнула, ей нравился боевой клич смирта. Каждый сражается как может.

Зеленый луч потух. И вспыхнул снова. Проводник с визгом бросился обратно. Луч потух и вспыхнул. Служитель не обладал магией, но каким-то невероятным, непонятным образом он гасил этот свет, заставляя тварей отступать. Смирт закрывал портал. И дасу это понял.

— И утрет Он слезы обиженным, воздаст обездоленным…

Неман скулил, наверняка воочию представляя, как демон ласково вытирает ему слезы.

Из то гаснущего, то вспыхивающего в ночи, как болотная гнилушка, света потекло что-то черное. Оно походило на грязную воду, которая непонятно почему парила в воздухе. Что-то жирное и плотное, пахнущее пеплом, сажей и свежими, еще дымящимися внутренностями, похожими на те, что вываливаются на стол, когда освежевываешь кролика.

— Каждый склонившийся будет услышан. Каждый раскаявшийся будет прощен! — Голос Теира становился все громче, воздух звенел от слов, и даже монотонный дождь стал стихать.

Черное пятно сжалось, изогнулось, принимая форму руки… Нет, скорее, клешни с шестью пальцами. И эта длань с размаху накрыла Немана, словно комара прихлопнула. Чаровник забился под клешней дасу. Он больше не цеплялся за край жернова, он колотился об него головой, разбивая лоб в кровь.

— Благословите и благословенны будете…

Черное пятно окутало хранителя Фонтана и потянуло в портал, ласково, но непреклонно. Неман все понял. В последний миг понял. Не с тем он связался или не с теми. Не всякому зверю можно надеть ошейник. Он поднял голову и…

— Восславьте имя Его! — закончил смирт. — И Он вовеки восславит ваши!

— Вы все равно проиграете. Уже проиграли, — закончил Неман.

И вместе с последним словом с его губ сорвалась магия. Последняя отчаянная попытка… Нет, не спастись. Последняя попытка противостоять нам. Последняя пакость. Он даже не увидел, что сделал. Черная лапа втянулась в проход, увлекая за собой тучное тело Немана, словно пушинку. Каравай ластился к хозяйской руке, как домашний питомец, запуская в нее все новые и новые отростки.

Столб зеленого света потух. На этот раз окончательно. Я это почувствовала каждой вставшей дыбом шерстинкой, услышала тихий хлопок, и воздух перестал дрожать. Портал закрылся, но странное дело, желание убежать со всех лап в лес и вырыть глубокую нору осталось. Все осталось: дождь, грязь, старый жернов, мокрый с ног до головы чернокнижник.

Последнее заклинание чаровника было подобно брошенному Витом стилету. Оно крутанулось в воздухе. Я отпрыгнула в сторону, шипя и махая хвостом, а вот Теир, который продолжал стоять в полный рост, успел лишь опустить руки. Магия вошла в голову служителя спереди и вышла сзади.

— Просите, и дано вам будет, — прошептал, падая, смирт.

Кто-то закричал, я обернулась — с дороги к нам бежала Пелагея, мокрый платок облепил костлявые плечи, за ней с безумным лицом шел Казум, держа в руке топор. Самое распространенное среди крестьян средство устрашения демонов и сборщиков налогов.

— Теир, — закричала женщина, падая на колени возле смирта: — Мой Теир!

— Ох, бабы, бабы, — проговорил мельник, оглядываясь с таким видом, словно ожидал, что демон сейчас выпрыгнет из-за угла ближайшего дома и скажет: «бу». — Говорил же, в такие ночи дома надо сидеть.

— Просите… просите… простите… — прошептал Теир непослушными губами, глядя куда-то в пространство, а поперек лба медленно набухала кровью рана, все расширяясь и расширяясь, будто кто-то провел ему от виска к виску кухонным ножом. Неман все-таки бросил свой «стилет». И попал.

— Спаси нас, Эол, — осенил себя святым знаком староста, забыв, что держит в руке топор и едва не отправился к Эолу.

— Вы уже мертвецы! — раздался знакомый визгливый голос.

Я обернулась. По дороге, разбрызгивая грязь, убегала Лиска. По уму, ей бы слинять по-тихому, а не орать на все Волотки, даже если очень хочется, раз уж ее «мэтр» теперь гостит у дасу.

Вит развернулся в ее сторону, поднял руку и… опустил. Девушка, едва не поскользнувшись в грязи, скрылась за ближайшим домом. Собака приглушенно гавкнула ей вслед.

— Теир! Теир! Не-э-эт! — Пелагея упала на колени и стала тормошить мужчину, но смирт продолжал смотреть в темное ночное небо. Он больше ее не слышал. И не видел. Надеюсь, Эол, в которого он так верил, встретил его там… Где бы это «там» ни было.

Дождь стал стихать.

— Вы это… — замялся Казум и повторил: — Вы это…

— Это Лиска, — пояснила я, мельник ответил непонимающим взглядом. — Та самая, что отравила мать и сбежала с магом много лет назад… — Непонимающий взгляд стал совсем непонимающим, и я неуверенно спросила: — Так ведь?

— Не знаю, — искренне ответил Казум. — Это ж сколько годков минуло, не девочка она ужо. Точно не девочка. — Он развел руками, едва не задев топором Вита. — Старая Орька рыжей была, аки лисица, а вот дочка — чернявой.

Я коснулась капельки артефакта, она могла выглядеть как угодно, быть молодой и старой, брюнеткой или блондинкой.

— Эх, грехи наши тяжкие, господари чаровники, не могли бы вы впредь… — Мельник перевел взгляд с меня на рыдающую Пелагею, словно не понимая, о чем вообще мы говорим.

— Мы живы, — перебил его Вит, тяжело опускаясь на край жернова. — Даже не верится.

— Живы? — вскинула голову женщина, продолжая цепляться за грязную одежду служителя.

Казум снова осенил себя знаком Эола. Подумал, а потом осенил и меня, и Вита, и лежащего на земле Михея. На всякий случай.