Читать книгу - "Судьба Шута - Робин Хобб"

– Кетриккен знает, почему мы так поступили?

– Знает. Однако ей это совсем не понравилось. Она считает себя в долгу у Шута. Но не волнуйся. Я позаботился о том, чтобы лорд Голден не смог получить у нее аудиенцию.

Я не думал, что настроение у меня может стать еще хуже, но ошибся. Мне было страшно представить Шута в тюрьме, да и после освобождения его ждал не слишком благодушный прием у аристократии Баккипа. Я же прекрасно знал, как действует Чейд: слово здесь, намек или слух, что лорд Голден впал в немилость у королевы, там. К тому моменту, когда он будет на свободе, он станет изгоем. Причем без гроша в кармане и с огромными долгами.

Я хотел лишь оставить его в Баккипе, чтобы защитить, а из-за нас он попал в очень трудное положение. Что я и сказал Чейду.

– О, не беспокойся за него, Фитц. Шут очень способный и изобретательный человек. Он справится. Если бы я поступил иначе, он бы уже мчался за нами по пятам.

Он был совершенно прав, но меня его слова ничуть не утешили.

– Морская болезнь Олуха скоро пройдет, – оптимистично заметил Чейд, – и тогда я распущу слух, что он очень к тебе привязался. Отличный повод, чтобы постоянно оставаться рядом с ним, а иногда и в его каюте, которая примыкает к каюте принца. У нас появится время для занятий.

– Возможно, – не слишком весело проговорил я.

Несмотря на все усилия Дьютифула, нестройная музыка Олуха не становилась тише и спокойнее, что не способствовало улучшению моего собственного настроения. Усилием воли мне удалось уговорить себя, что недомогание Олуха не имеет ко мне никакого отношения.

– Ты уверен, что не хочешь вернуться в каюту? – спросил Олуха Дьютифул.

– Уверен. Там пол поднимается, а потом падает.

У принца на лице появилось озадаченное выражение.

– Но палуба тоже поднимается и опускается.

Теперь удивился Олух.

– Нет. Корабль скачет на воде. Это не так плохо.

– Понятно. – Похоже, Дьютифул потерял надежду договориться с Олухом. – Ладно, скоро ты привыкнешь, и твоя морская болезнь пройдет.

– Ничего не пройдет, – мрачно ответил Олух. – Сада сказала, что меня все будут утешать и говорить, будто я привыкну, но это вранье. Ее тошнит всякий раз, когда она садится на корабль, и ничего никуда не девается. Вот почему она не поплыла со мной.

Я понял, что начинаю ненавидеть Саду, а ведь я даже не был с ней знаком.

– Ну, Сада ошибается, – резко возразил Чейд.

– Ничего не ошибается, – упрямо повторил Олух. – Видишь, меня тошнит. – И он наклонился над перилами.

– У него пройдет, – сказал Чейд, но его голос звучал не так уверенно, как прежде.

– У тебя есть какие-нибудь травы? – спросил я. – Может быть, имбирь?

Чейд остановился.

– Отличная мысль, Баджерлок. Думаю, я смогу что-нибудь найти. Я попрошу заварить для него крепкий имбирный чай и пришлю сюда.

Когда прибыл чай, он пах не только имбирем, но еще валерианой и бальзамником. Я оценил идею Чейда. Сон может стать лучшим лекарством для болезни Олуха. Протягивая ему чашку, я твердо сказал, что это известное средство, которым моряки пользуются при морской болезни, и что оно наверняка ему поможет. Олух с сомнением посмотрел на чашку; по-видимому, мои слова казались ему не настолько заслуживающими доверия, как мнение Сады. Он сделал глоток, решил, что ему нравится вкус имбиря, и осушил чашку до дна. К сожалению, через пару минут чай с такой же скоростью извергся из него в море. Часть пошла носом, ошпарив нежную кожу, и Олух категорически отказался выпить еще даже маленькими глотками.

Я провел на борту корабля два дня, но мне казалось, что не меньше полугода.

Наконец солнце вышло из-за туч, но ветер и брызги уносили то малое тепло, которое оно нам обещало. Закутавшись в сырое одеяло, Олух провалился в сон. Он дергался и стонал, сражаясь с кошмарами, пропитанными его болезненной песней. Я сидел рядом с ним на мокрой палубе и пытался разобраться с заботами, свалившимися на мою голову. Здесь и нашел меня Уэб.

Я поднял голову, и он мне кивнул. Потом он встал около перил и поднял глаза к небу. Проследив за его взглядом, я увидел морскую птицу, которая лениво кружила над кораблем. Я никогда не встречал ее, но догадался, что это Рииск. Связь между человеком и птицей, казалось, была соткана из голубого неба и пенящейся воды. Я почувствовал их общее удовольствие, которым они приветствовали день, и постарался не думать о своем одиночестве. Магия Уита предстала передо мной в своем естественном проявлении, это было единение человека и животного, их взаимное уважение друг к другу и радость союза. Сердце Уэба парило вместе с птицей. Я знал, что они разговаривают, и представил себе, как Рииск делится радостью полета с человеком.

Только когда я чуть-чуть расслабился, я понял, как сильно были напряжены мои мышцы. Олух погрузился в более глубокий сон, его лицо немного разгладилось, а песня стала не такой пугающей. Покой, который излучал Уэб, коснулся нас обоих, но я понял это не сразу. Его теплое спокойствие окутало меня, и мои страхи и беспокойство куда-то отступили. Возможно, он использовал Уит, но я до сих пор ничего подобного не встречал и не переживал. Я вдруг обнаружил, что улыбаюсь, Уэб улыбнулся мне в ответ, и я увидел, как сверкнули белые зубы.

– Отличный день для молитвы. Впрочем, для молитвы годится любой день.

– Так вот вы что делали! Молились? – Он кивнул, и я поинтересовался: – И о чем вы просили богов?

– Просил? – Уэб удивленно приподнял брови.

– Разве не для этого нужна молитва? Чтобы попросить богов дать тебе то, что ты хочешь.

Уэб рассмеялся, и его голос прозвучал точно порыв ветра, только добрее.

– Думаю, так молятся некоторые люди. Я – нет. Больше – нет.

– В каком смысле?

– Ну, мне кажется, дети просят богов помочь им отыскать пропавшую куклу, чтобы отец принес домой хороший улов рыбы или чтобы никто не вспомнил, что они не выполнили поручения. Дети думают, будто они знают, что для них лучше, и не боятся просить об этом богов. Но я повзрослел много лет назад, и мне стыдно заблуждаться на сей счет.

Я сел, поудобнее прислонившись к лееру. Думаю, если приспособиться к качке, в таком положении можно даже отдохнуть. Мои мышцы отчаянно протестовали, и я понял, что у меня болит все тело.

– Ну хорошо, а как молится взрослый мужчина?

Уэб с изумлением посмотрел на меня, а. потом опустился рядом.

– Разве вы не знаете? А как вы сами молитесь?

– Никак. – Впрочем, я подумал немного и, рассмеявшись, поправился: – Если только я не напуган до смерти. Тогда я молюсь, как молятся дети. «Помоги мне выбраться отсюда, и я больше не буду совершать глупостей. Позволь остаться в живых».

Уэб расхохотался вместе со мной.