Читать книгу - "Королевская кровь. Скрытое пламя - Ирина Котова"

– Души не сдавших экзамены студентов, – гробовым голосом пропел первый камен, а второй снова гулко заржал.

– Да ну вас, – Алина подхватила рюкзачок и пошла на выход, подальше от двух каменных приколистов.

С тех пор они ей проходу не давали, и со временем у них даже установилось что-то вроде любознательного вооруженного нейтралитета. Она, возвращаясь вечером из библиотеки, рассказывала, что творится снаружи, показывала им фотографии, читала журналы и даже притащила один раз любовный роман, но похабники так издевались над розовыми персями и каменными таранами, что принцесса краснела и в конце пообещала, что если не заткнутся, то она перестанет приходить. Угроза подействовала. А стражи щедро делились информацией о преподавателях, предстоящих зачетах и экзаменах, забавных и страшноватых происшествиях за прошедшие века. Остальные камены быстро прознали про эту странную дружбу по какой-то своей внутренней связи и завистливо зазывали четвертую принцессу к себе, но она и так тратила много времени на Аристарха и Ипполита, а уж на полторы сотни ехидных морд ее бы просто не хватило.

И вот сейчас, когда прошло чуть больше месяца после начала учебы, она шагала под проливным дождем в библиотеку и думала, что язвительные стражи внезапно оказались ее единственными друзьями. В школе Алинка никогда не была изгоем, да и класс был дружным, а здесь… С легкой руки семикурсника Эдуарда Рудакова, так некстати заглянувшего к ним в комнату накануне первого сентября, к ней прочно прикрепилось прозвище «страшилка». Одногруппники считали ее заучкой, да и все, кроме нее, жили не в общежитии, а в городе, с родителями. К «общажным» относились с некоторой долей презрения, как к «понаехавшим», не афишируя, впрочем, этого, потому что любая дискриминация пресекалась на корню. Девчонки в комнате были заняты парнями, косметикой, дискотеками и пьянками, они быстро влились в ночные компании, и Алина, слушая их разговоры про то, кто кого как зажал и как лучше научиться глубоким поцелуям – на помидорах или на пирожных с кремом, – недоумевала: зачем вообще было поступать учиться, если учиться не хочешь?

Ее саму мальчики пока не интересовали, организм не требовал крепкого мужского плеча или какой-либо другой не менее крепкой части. У нее и месячных-то до сих пор не было; куда уж думать о том, с кем переспать и кто это делает лучше.

В библиотеке, как обычно, сидело всего несколько человек, таких же увлеченных учебой, как и она, и Алинка быстро взяла необходимые учебники и уселась за реферат. Гоняли по всем предметам их нещадно, и, к сожалению, девушка поняла, что лучший балл на вступительных экзаменах вовсе не гарантирует того, что ты будешь легко постигать магическую науку. По правде говоря, постигать эту науку ей было трудновато.

И если по общеобразовательным предметам Алина, как всегда, справлялась блестяще, как и с магической теорией, и с историей магии, то практика давалась со скрипом.

Во-первых, по сравнению с большинством однокурсников дар у нее был слабенький и нестабильный.

Во-вторых, многие манипуляции требовали гибкости кистей и пальцев, а они у нее были какими-то деревянными. Гибкость не сильно тренируется перелистыванием страниц книг, а вязать, плести, вышивать бисером она не умела и считала это пустой тратой времени.

Но после того как преподаватель по жестологии сообщила Алине, что с такой координацией ей только тесто месить, она усиленно думала, чем бы таким заняться. И никак не могла придумать.

В-третьих, то, что другие в силу природного таланта постигали интуитивно, просто повторяя за преподавателями жесты или мыслеформы, Алине давалось с трудом. Ей недостаточно было знать, что это работает, – для успешного повторения нужно было понимать, как это работает.

А «в-четвертых» вытекало из третьего и называлось «профессор Максимилиан Тротт». Именно он вел математическое моделирование магических форм, и именно он стал ее проблемой. Матмодели описывали строчками формул простые и сложные магические манипуляции, и если она разбиралась в этой теории – получалась и практика. Беда в том, что разобраться самостоятельно было почти невозможно. А Тротт преподавал как приглашенный лектор, и вел он специфический предмет не из общей программы. И он был женоненавистником.

А как еще назвать человека, который на первой же консультации холодно попросил всех девушек собрать вещи и выйти, дабы заняться чем-нибудь менее мозгоемким?

После пары, когда все вышли, Алина собралась с духом и подошла к нему – чтобы попросить права все-таки присутствовать в лектории. Тротт вытирал доску с закорючками формул, а ей казалось, что он стирает ворота в удивительный и недоступный ей мир. И руки у него были тонкие, изящные – такими, конечно, можно и без формул спектры листать и стихиями играть.

А вот выражение на породистом узком лице было препротивное. Он даже не повернулся к ней – так, глянул из-за плеча и продолжил важный труд по наведению чистоты на доске.

– Я вас не возьму, студентка, – произнес профессор, даже не выслушав ее. – Вы ведь за этим пришли? Мой ответ – нет. Так что разворачиваемся и топаем обратно, к двери.

Рыжий сноб!

– Н-но почему? – Алина вцепилась руками в лямки рюкзака, хотя хотелось сбежать. От волнения снова стала заикаться, и стало еще неприятнее.

– Смысл? – откликнулся он холодно. – Все равно абсолютное большинство женщин уходят в виталисты или прикладную магию. Для этого моделирование не нужно. Не хочу тратить время.

– Но вы об-бязаны нас учить. Лекции с-стоят в расписании. И как же принцип р-равенства между всеми студентами, принятый в университете?

Тротт все-таки повернулся, осмотрел ее с ног до головы, насмешливо прищурился.

– Я не числюсь в штате этого заведения, Богуславская, и имею право сам решать, кого набирать в слушатели. Не отнимайте мое время, будьте добры. Где дверь, вы знаете.

– Хорошо, – она постаралась успокоиться, хотя щеки горели, а застенчивость не позволяла нормально сформулировать доводы и убедить его. Алина решила рассуждать разумно и не обращать внимание на грубости. – Но должно же быть какое-то условие, при котором вы измените решение? Вы же ученый, ученые не бывают узколобыми!

Она хотела сказать «с узким кругозором», но что вырвалось, то вырвалось.

– Выйдите вон, Богуславская, – тихо произнес всемирно известный ученый и маг, трижды доктор и много-много раз кандидат наук (она внимательно читала про него в справочнике «Лучшие умы материка») и при всем этом хам, грубиян, косный сноб и узколобый рыжий придурок. Алина вылетела из лектория с пылающими щеками и сразу пошла на прием к ректору – была так зла, что не испугалась подняться в башню и попросить о встрече.

Свидерский, сочувственно поглядывая, объяснил ей, что лорд Тротт в своем праве и что приглашенные преподаватели такого уровня могут выставлять к слушателям любые условия. Например, лекторы из Эмиратов настаивали на том, чтобы девушки были с покрытой головой, а серенитки либо отказывались читать мужчинам, либо усаживали их на самые дальние парты, чтобы не мешались.