Читать книгу - "Мы - есть! Вера - Иар Эльтеррус"

– Пашка? – приподнял брови Михаил Петрович. – А ну, где энтот охламон? Ходь сюды, неча тебе там сидеть, что сычу на печи!

Пашка подошел.

– Гляди у меня! – поднес есаул кулак под нос парню. – Наворотишь чего, мало не покажется. Ну, лады, братцы. Вечером пойдем наших из станицы забирать, кто живой. Под краснюками им жизни не будет. Они, паскуды такие, хотят казачество под корень извести! Скажешь бате, Артемий, чтоб ничего не брали, все новое будет. Понял? А то бабы как зачнут собираться, так и за пять дней не выберутся.

– Ага, – кивнул головой подхорунжий.

– Нашли земляков, Михаил Петрович? – подошел к ним светловолосый лор-капитан.

– Так точно! С детства этих двух башибузуков знаю. Дома все дрались, а на войне подружились. Оба наши, с тремя полосками.

– Вот и хорошо, под вашей командой будут. Сейчас, кстати, надо разделить людей. Тех, кто с нами пойдет, в отдельные отсеки перевести. Я буду направлять их к вам, займитесь вместе с Леонидом Григорьевичем. Сбор в туманном зале «Пика Мглы», вы там уже бывали. Попросите Фарнарха открыть проход.

– Понял, – кивнул есаул. – Сделаем.

А потом закрутилась какая-то безумная карусель. Артемий просто растерялся поначалу. Четверо приятелей повторили за есаулом Призыв, и их форма тоже стала черно-серебристой. Вскоре на сцену потоком повалили люди, избравшие орден. Так поступали далеко не все из имевших на рукаве три полоски, многие предпочли армию Фарсена, а кое-кто и эмиграцию. Но последних оказалось немного, люди тянулись вслед за друзьями, а большинство решило все же рискнуть и поглядеть, как будет житься в иных мирах.

Михаил Петрович быстро приставил Артемия с Пашкой к делу – отводить свежеиспеченных аарн на «Пик Мглы» и селить в каютах, которые указывал друзьям тамошний дварх по имени Асиарх. Артемий едва язык не сломал, пока научился это имя выговаривать. Первый раз попав в туманный зал, он едва сумел опомниться, и долго еще шарахался от клочьев разноцветного тумана в воздухе. При виде бегающих по потолку огромных пауков они с Пашкой то и дело крестились, а драконов с гвардами и вовсе старались обходить стороной. Хотя Михаил Петрович и сказал, что пауки с драконами тоже аарн и умеют говорить, молодые казаки ничего не могли поделать со своим страхом.

Но вскоре стало не до страха, они носились со станции на корабль и обратно, вывалив языки на плечи. Не было времени покурить, присесть, попить чего-нибудь – народ шел валом. Когда все закончилось, друзья опустились на пол, где стояли, и жадно выпили протянутые каким-то пожалевшим их пауком стаканы с соком, совершенно не обратив внимания на то, кто эти стаканы подал. Там их и нашел есаул. Оглядев взмыленных парней, он задумчиво похмыкал и покрутил ус. Потом что-то сказал, из пола вырос столик, на котором стояла бутылка с чем-то коричнево-золотистым. И три стакана.

– Вставайте и выпейте по стакану, – проворчал Михаил Петрович. – По одному, больше не надо, а то до утра прыгать будете. Сильная штука!

Артемий с Пашкой послушно встали, выпили и изумленно застыли. Усталости как не бывало, они чувствовали себя сейчас, как после добрых полусуток сна.

– Так-то лучше, – кивнул есаул, сам опрокинув стакан непонятного зелья и огладив усы. – Пора нам за родичами в станицу идти. Тихо там, шума не подымать, не стрелять. Краснюков усыпят, вы их не трогайте, не ваше дело с ними разбираться. С нами на всякий случай десятка два орденских ребят пойдут, подстрахуют. Скажите своим, чтоб ничо не брали, поняли?

Парни дружно кивнули. Артемий возбужденно топтался на месте. Неужто он сейчас увидит батю, мамку, младших сестер? Дед, наверное, помер, он уже в семнадцатом на ладан дышал, не вставал совсем. В стене закрутились пять черных воронок, к которым подхорунжий успел привыкнуть. Бояться, по крайней мере, перестал. Михаил Петрович показал Артемию пальцем на крайнюю, он кивнул, шагнул в провал и оказался перед порогом родного куреня.

Ночь. Окна были темными, видно, все уже спали. Бреханул Серко, потом узнал молодого хозяина и ринулся под ноги ластиться. Подхорунжий тихонько рассмеялся, потрепал старого пса по загривку и негромко постучал в окно, под которым обычно спал отец. Некоторое время было тихо, потом кто-то заворочался, кашлянул и до боли родной голос спросил:

– Кого там черт посреди ночи принес?

– Открой, батя, – ответил он. – Я это. Артемий.

– Сынок! – задохнулся тот. – Вернулся! Живой!

В доме загорелась свеча, женский голос что-то спросил, батя ответил, и женщина заохала, запричитала.

– А ну, цыц мне тут! Хочешь, чтоб краснюки пришли?

Дверь заскрипела, и на пороге появилась грузная фигура. Артемий подошел и обнял отца, которого не видел три года. Тот прижал сына к груди и кусал губы. Не чаял уже увидеть. Сам бы в семнадцатом с сыновьями ушел, кабы не деревяшка вместо ноги.

– Заходи! – отстранился старый казак. – Дай хоть погляжу на тебя.

Артемий зашел в родной дом, понимая, что в последний раз. У печи соляным столбом застыла мать, зажавшая себе рот рукой и во все глаза смотревшая на него. Старик поднял свечу и с изумлением оглядел сына, затянутого в черно-серебристую форму с горящим багровым светом глазом на левом плече.

– Это что ж на тебе за форма такая, сынок? – спросил он.

– На новой службе выдали, – вздохнул Артемий. – За вами я, батя. Собирайтесь, времени нет. Наши сейчас заняли станицу, но ненадолго. Победили краснюки, нету больше белой армии. Все. Я чудом живым остался, спасли одни люди. У красных в сарае расстрела ждал, так меня вытащили и службу предложили. Куда деваться было? Да еще и семью с собой забрать позволили, помогли сюда добраться.

– Так, давай по порядку, – нахмурился старый казак. – Ничо я что-то не понял. Садись, глотнем понемногу и поговорим.

– Ладно, – вздохнул Артемий. – Только Михал Петрович говорил, чтоб собирались быстро. Он тоже за своими пошел. И Пашка Мерещенко.

– Михась с вами? – усмехнулся батя, садясь за стол, на котором уже стояла четверть с самогоном и кусок сала с душистым домашним хлебом. – Тогда я спокоен. Он вам баловать не даст.

– Он и здесь у нас командиром, – кивнул парень, тоже сев. – Я сам не дюже понимаю, что случилось. Утром сидели в сарае, думали, все, скоро расстреляют. Краснюки в Крыму тьму народу постреляли. Обещали, что раз война кончилась, то простят. Обдурили. Потом нам сказали, что они всех решили перебить.

– Ясно… – помрачнел старый казак и наполнил стаканы самогоном. – Выпьем за помин души рабов божьих.

– И, батя… – потупился Артемий.

– Чего?

– Петра я сам схоронил. Еще год назад…

– Вот оно как? – вытер старик слезу с глаз. – Земля пухом…

Они молча выпили и сжевали по куску сала. Услышавшая о смерти старшего сына мать вцепилась зубами в край платка и глухо завыла. Понимая, что шум поднимать нельзя, она плакала почти молча. Артемий виновато взглянул на нее и потупился. С печи виднелись глаза младших сестер, тоже утиравших слезы. Совсем девки на выданье, годов по пятнадцати уже.