Читать книгу - "Блюз «100 рентген» - Алексей Молокин"

«Жаворонок, наверное», — подумал Лешка. Ему очень хотелось, чтобы это был жаворонок.

Он подошел к давешнему осокорю, тому самому, под которым спрятал оружие и гитару, но, как и следовало ожидать, под корнями еще молодого деревца ничего не было. Лешка похлопал по карманам комбинезона и разгрузки. Оказалось, что свой револьвер он утопил в Припяти, остался только нож на поясе, полностью разряженная «снежинка» да «мамины бусы» на шее. Ну и там, всякая мелочь, вроде пары «бубликов» в контейнере комбинезона. Револьвер было жалко, хороший был револьвер. Кроме того, в кармане комбинезона обнаружилась намокшая пачка денег, советских десяток — именно таких, какие ходят в Зоне, — сумма оказалась довольно внушительной — полторы тысячи рублей. Лешка попытался вспомнить, много это во времена до 1986 года или мало, толком не вспомнил и решил, что, во всяком случае, достаточно. Так что с деньгами проблем не было, другое дело — документы. В Зоне никто никакие документы не требовал, разве что военные или наемники, да и те, как правило, сначала стреляли. Тем не менее паспорта или военные билеты у сталкеров все-таки имелись, только хранились они в тайниках, потому что таскать их с собой не было ни малейшего смысла. Лешка родился в восьмидесятом, так что наличие паспорта с датой рождения и московской пропиской его все равно не спасало. Не полагалось в этом году, в 1986 году, Лешке никакого паспорта, в лучшем случае — свидетельство о рождении.

Что ж, придется обойтись без документов, решил сталкер. Авось пронесет, времена сейчас, похоже, не слишком строгие. Помнится, тогда еще была какая-то не то перестройка, не то ускорение… А, да ладно, разберемся.

Он упрятал «мамины бусы» под комбинезон. Разряженный почти полностью артефакт потускнел. Бусинки больше не светились, только в одной чуть тлел слабенький молочный огонек. Сталкер еще раз огляделся, с наслаждением вдохнул терпкий весенний воздух и, хлюпая мокрыми берцами, неторопливо направился в сторону небольшого поселка, примыкающего к дебаркадеру. В поселке почти наверняка, найдется какой-никакой магазинчик, в котором можно купить еду и выпивку, а может быть, и цивильную одежду, хотя расставаться с комбинезоном Лешке страшно не хотелось. Привык, да и мало ли что… Кроме того, следовало поточнее определиться во времени, чтобы к тому моменту, когда артефакт зарядится и выбросит его обратно в Зону, оказаться в нужном месте — рядом с четвертым блоком АЭС.

На ходу он допил остатки самогона и развернул затычку, скрученную из газеты. Газета называлась «Чернобыльская правда», и была она датирована 24 апреля 1986 года. Учитывая, что дед отправился на рыбалку как минимум вчера, сегодня должно быть 25-е. Значит, до первой чернобыльской катастрофы оставалось чуть меньше суток.

Лешка привычно посмотрел на экран ПДА. Экран был чист, как совесть новорожденного младенца. Правильно, никакой спутниковой навигации в эти времена не существовало и существовать не могло. Во всяком случае, для широкой публики. И тут сталкера словно прострелило — он вдруг понял, что должен сделать, а еще понял, что времени для этого у него практически нет.

Звонарь опрометью бросился назад к дебаркадеру. Окошечко кассы было закрыто, и сталкер заколотил в него что было сил. Окошко, визгливо скрипнув петлями, отворилось, в нем показалось недовольное женское лицо с размазанными губами.

— Ну чего стучишь? — сварливо спросило лицо. — Обед у меня, не видишь, что ли?

И окошко захлопнулось.

— Когда следующий рейс на Припять? — заорал Лешка.

— Чего орать-то? Вон там, на стенке, расписание висит, — неласково пробубнила кассирша из-за фанерки. — Возьми да прочитай. Читать, что ли, не умеешь?

Из расписания выходило, что следующая «Ракета» отправился на Припять в четырнадцать тридцать. Сколько было сейчас, Звонарь точно не знал. Сталкеры определяют время по ПДА, а ПДА здесь не работал, то есть время-то он показывал, но насколько это время соответствовало местному, было неизвестно. По солнышку выходило, что сейчас было часов десять-одиннадцать.

Лешка снова стукнул в окошечко. На этот раз с максимальной деликатностью.

Окошко снова открылось, кассирша, вытирая жирные губы матерчатой салфеткой, спросила:

— Ну, чего тебе еще надо?

Сколько сейчас времени? — спросил сталкер. — Понимаете, у меня часы промокли, предыдущий рейс я уже пропустил, а мне срочно в Припять надо.

— А, так это ты чуть было не утонул, — почему-то обрадовалась кассирша. — Сейчас десять тридцать пять по-местному.

И добавила ни к селу ни к городу:

— Пить надо меньше, солдатик. Такой молодой, а уже почти законченный алкоголик. Вот позвоню куда надо, пусть тебя в комендатуру заберут. У меня зять такой же, как ты, только на губу попал — и понеслось…

— Спасибо, до свидания, — сказал Звонарь, решив, что историю о не в меру пьющем зяте он дослушает как-нибудь в другой раз, тем более связываться со склочной бабой не хотелось, еще, чего доброго, вызовет милицию в самом деле. — Извините, мне пора.

Сейчас следовало все-таки пойти в поселок, прикупить кое-что из еды и одежды, побриться, привести себя в порядок и на следующей «Ракете» отправиться в Припять.

Лешка не знал, что он сможет сделать, чтобы предотвратить катастрофу, не имел ни малейшего представления, кому звонить, с кем и как разговаривать. Он вообще не знал, как нужно себя вести в этом полузабытом, беззаботном и обреченном мире, но оставаться безучастным тоже не мог. И пусть ему некуда будет вернуться, пусть в будущем не станет никакой Зоны и никаких сталкеров, зато будет другая жизнь. Жизнь, в которой многие мертвые останутся в живых, жизнь, в которой ему, Лешке-Звонарю, скорее всего не будет места, но и это его не пугало. «Мамины бусы» подарили ему шанс исправить что-то в этом мире. И пускай в новом мире далеко не все будут счастливы, счастья на всех, да еще даром, не бывает, пускай, но горя в нем все-таки станет немного меньше. И не надо ничего просить у «Монолита», он все сделает сам.

Во всяком случае, попытается сделать.