Читать книгу - "Наше величество Змей Горыныч - Ирина Боброва"

– Жениться я решил, папенька, – сказал Старшой, сыто отрыгивая да поглаживая живот, вздувшийся пирогами, блинами, котлетами.

– Да зачем нам такая забота?! – хором вскричали младшие головы. – Зачем жениться?!

– Зачем жениться, говорите?! – Старшой поковырялся в зубах, посмотрел на Дворцового, окончательно сомлевшего от счастья, и изрек: – Затем, что в доме добром порядочном хозяйка нужна, а в этом и всех трех не хватит.

– Так ведь папенька… – начал было Умник, но старший брат немедленно перебил его:

– А папенька нам не уборщица, да в кухарки и повара тоже не нанимался! И старенький он уже, а дворец огромный. Один хрусталь натираючи с ума до конца жизни сойти можно. Так что разговор закончен – летим свататься!

Братья промолчали – возразить было нечего. Дворец большой, добра полные сундуки, а присмотру нет. А Дворцовый, такой речью премного польщенный и от заботы вовсе растаявший, подавно не стал возражать. Хотя переживал он сильно – рано, считал, маленькому жениться, но перечить не стал. А ну как снова в бега да путешествия ударится? Тоскуй потом по нему до самой бесконечности. Нет уж, пусть дитя неразумное женится да дома сидит!

Прошествовал Горыныч по пыльным полам к зеркалу. Сдернув с ближайшего сундука салфетку, змей смахнул пыль с зеркальной поверхности и посмотрел на себя, любимого. Он поворачивался то одним боком, то другим, внимательно изучая отражение.

– Красавец! – одобрительно хмыкнул Старшой. То, что он увидел в зеркале, очень понравилось – силен, мощен, огромен, весь зеленый да чешуйчатый.

– Еще бы! – радостно подтвердил Озорник. Он, оттолкнув две другие головы, тоже к стеклу отражающему протиснулся, но ничего нового для себя там не увидел. А потому скорчил страшную рожу и показал язык своему отражению.

– Кто от такого завидного жениха откажется?! – продолжал развивать тему старший брат.

– А если все-таки не отдадут царевен в жены, что тогда делать будем, а? – спросил Умник, и в его голосе звучала надежда.

– Заруби себе на носу, Умник: если ты чего-то хочешь, у тебя это будет!

– Правильно, Старшой, говоришь, а если не дадут – сами возьмем!

– Но почему, Озорник? Ты не подумал о том, что тебя могут посчитать неподходящим женихом? Дочки-то царские все-таки, – осторожно, чтобы не схлопотать оплеуху, напомнил Умник.

– Потому что если нам что-то надо, то у нас это будет, – ответила правой голове левая, а средняя гордо добавила:

– Потому что мы – наше величество Змей Горыныч! – А следом старший и средний братья хором прорычали: – И право у нас царское!

– Мания величия у вас царская, – прошептал Умник, но с советами больше не высовывался.

Открыв ближайший сундук, коих от Кощея осталось великое множество, начал Змей Горыныч на сватовство собираться. Главная голова выудила из недр бездонных голубую шапочку с вышитыми на боку буковками. Три штучки всего – «ВДВ» – и ничего более. Что буковки эти значили, Старшой не знал, но шапочку на голову нацепил, лихо набекрень заломив, хоть и маловата она ему была.

Умник достал пару серебряных колец и вдел их в дырочки, просверленные над правым глазом. За право просверлить эти дырки он долго боролся, говорил, что на общий хвост не претендует, а морда его собственная. Аргумент получился железный – возразить было нечего, поэтому братья хоть и ругались нецензурно, когда он дырки сверлил, но терпели.

Озорник посмотрел на братьев и, заразившись общим настроением, поковырялся в носу, за что немедленно получил два недовольных, осуждающих взгляда.

– Я… это… прихорашиваюсь, – объяснил он, на всякий случай вытягивая шею подальше в сторону в целях безопасности.

– Если бы не общая организма, я бы тебя побил – великое удовольствие из твоего носа козявки таскать! Ты хоть иногда вспоминай, что система нервная у нас одна на всех, и осязать то, чего у тебя в ноздрях залежи цельные, приятности мало, – прошипел Старшой с брезгливым выражением на морде. – А ты зачем это нацепил?

– Чтобы невестам не стыдно было в глаза смотреть, – вздохнул младший, прилаживая к носу темные очки, – после того как мы за ними подглядывали.

– Мы не подглядывали, мы рассматривали, – хором ответили два других брата.

– Не понимаю, в чем разница?

– Подглядывают дурно воспитанные, а рассматривают хозяйственные, – рассудительно произнес Дворцовый, наблюдая за сборами. Что бы ни сделал его любимый сыночка, все для заботливого отца хорошо было, всему сыскивал он оправдание да правильное объяснение.

– Лихо загнул, батя, – рассмеялся Озорник. – Это чтоб невесты, значит, без изъяну были. Как их зовут-то?

– Одну Еленой Прекрасной кличут, – начал Дворцовый, но тут его младшенький перебил.

– Вообще-то они близнецы, – сказал Умник, – но мне интересно, она соревновалась за это звание или присвоила его?

– А что ей оставалось делать? – Дворцовый хитро улыбнулся. – Сестер-то зовут Василиса Премудрая и Марья Искусница – вот и осталось ей то прозвище, какое ее наклонности лучше отражало.

– Искусница? – Озорник задумался и переспросил: – Это что, искусать может?

– Дубина, она в делах искусна, что мне особенно нравится! – Старшой посмотрел на сети паутины, на слой пыли, что совсем скрыл великолепие хрустального дворца, и отдал команду: – Отставить разговоры, летим жениться!

Но не то день был плохим, не то Умнику не нравилась эта идея до такой степени, что сглазил он всю задумку, только сватовство не состоялось. Сорвалось по той причине, что свататься было не к кому. Еще подлетая к царскому терему, Змей Горыныч обратил внимание на удивительную тишину, вовсе не свойственную царскому подворью. Ни одной души вокруг не наблюдалось. Змей опустился перед крыльцом и направился к ступеням, но его остановил грозный окрик:

– Куцы прешь?! Ибо нет никого дома!

– Что, совсем никого? – удивился Старшой, заметив на ступенях маленького старичка.

На старичке была длинная рубаха, подпоясанная красной лентой – явно из девичьей косы стащил, и полосатые портки. Мужичок запустил пальцы в тщательно расчесанную бороду и шевелил ими, выискивая невидимую соринку, и его, Змея Горыныча, нисколько не боялся. А чего ему бояться-то? Домовик за Горынычевым развитием с детства наблюдал, вынужденный слушать рассказы родственника. И знал он змея трехголового, что называется, с пеленок, и куда лучше знал, чем тот сам себя знать мог. А Горыныч раньше никого не видел – ни Домовика, ни какого другого домового. Домовые в гости-то больше по ночам ходили, а ночью Змей спал.

– Ты кто? – спросил Змей всеми тремя головами.

– Я – Домовик, – представился мужичок. В его голосе звучала такая гордость, будто он был самим батюшкой царем.

– А где царь? – хором осведомились Змеевы головы.