Читать книгу - "Три глаза и шесть рук - Александр Рудазов"

— Конечно, это уже не совсем насекомое, — продолжал рассуждать Рабан. — Насекомое просто не может вырасти до таких размеров, оставаясь самим собой, — сдохнет. У него двойная дыхательная система, трахейно-легочная, вспомогательный скелет внутри, более сложная нервная система, чем у жуков, ганглии…

— Угу, — согласился я. — Слушай, Рабан, а почему в этом Миргороде нет автомобилей? Ну почти нет…

Мимо нас как раз в этот момент пронесся довольно странный механизм, похожий на диванную подушку, поставленную на колеса. Ехала эта машина как-то стремно, подпрыгивая, будто мячик.

— А тут вообще техники очень мало, — ничуть не удивился вопросу Рабан. — Так ты сам посуди, патрон, — откуда ей здесь взяться? Это же анклав, он очень маленький…

— И что?

— Как это — что? Даже на самый маленький автомобиль нужно не меньше тонны металла. Так? Так. На Земле — не проблема, в моем родном мире — тоже. В большинстве миров металлов хватает. А вот в анклавах… Полезных ископаемых здесь — слезы одни, а не залежи. Да и те, что были, давно повыкапывали… Очень глубоко остался один золотой рудник — совсем крошечный, а больше и нет ничего. Откуда еще металлы взять? Импортировать из других миров? Невыгодно, чересчур дорого обходится. Сырьем вообще между мирами не торгуют — слишком громоздкий товар, его в рюкзаке не потаскаешь. Заводы опять же… Где их строить? Всей территории — один островок, и тот почти весь занят. Плюс экология — в анклавах ее испортить проще простого.

— А готовые машины нельзя импортировать?

— Отчего же? Можно. И ведь импортируют — сам только что видел. Только это тоже невыгодно — любой машине топливо требуется, а тут его особо не купишь. Нефти в Миргороде нет, природного газа нет, каменного угля нет. Солнечной энергии — и той нет, здешнее солнце иллюзорно, от него батареи не заряжаются. Есть, разумеется, и другие способы, только они тоже небесплатные… Не, в Миргороде с техникой плохо, тут другое движение в ходу. Пешком, верхом или магией. Во, во, глянь, патрон, летит!

Над нами стремительно проплывал в воздухе какой-то коротышка на цветастом ковре, плавно изгибающемся в такт движению. Вид у карлика был ужасно важный, как будто он только что изобрел электричество.

— Маги… — хмыкнул Рабан. — Их тут полно. Щас, патрон, пошарим в сейфе, найдем тебе доктора…

— При-е-ха-ли, — прогудел наш скакун, притормаживая возле небольшого здания, похожего на гриб опенок. — С те-бя шесть си-ня-ков.

— Угу. Слушай, друг, подожди меня здесь, ладно? Я заскочу на минутку, а потом поедем дальше.

— И-дет, — согласился жук. — Но за о-жи-да-ни-е за-пла-тишь до-пол-ни-тель-но.

— Как скажешь, — не стал спорить я, толкая дверь банка. — Ты смотри — тугодум, а соображает.

— Ты не прав, патрон! — усмехнулся мой мозговой паразит. — Моун-аки совсем не тугодумы, они просто так разговаривают! А вообще они очень умные.

— Тогда почему войну проиграли? — пожал плечами я, проходя мимо секьюрити. Охранниками в этом банке работали синекожие исполины с орлиными головами, каждый вдвое выше меня. Они подозрительно покосились на меня, повернув головы набок, но, видимо, я не был похож на известных грабителей банков, и меня оставили в покое.

Первое, что бросалось в глаза, — изнутри банк был гораздо больше, чем снаружи. Если снаружи он выглядел не крупнее какого-нибудь магазинчика, то изнутри… о-о-о, в этом зале вполне бы мог разместиться целый театр. Столы, которые обычно ставят, чтобы посетители могли где-то заполнять свои бумаги, здесь были закрыты от посторонних глаз и больше напоминали кабинки для голосования. Стойка клерков тянулась метров на сто, опоясывая все помещение банка кольцом. Самих клерков было сотни полторы, и у каждого перед окошечком была очередь в три-четыре человека. Хотя слово «человек» я употребил явно зря — три четверти посетителей явно не имели ничего общего с людьми.

— «Касэй и сыновья», — усмехнулся Рабан, пялясь на все это моими глазами. — Старейший банк в Миргороде. Давно уже нет ни самого Касэя, ни его сыновей, а банк все работает. Разросся за тысячи лет — начинали они с крохотного помещения и всего трех клерков — самих основателей.

— Угу. Мне куда?

— К одному из тех четверых. Они занимаются держателями сейфов.

— Блин, у них очереди самые длинные… — возмутился я вполголоса.

Я выбрал самого крайнего клерка — к нему стояли всего пятеро. Чиновник неторопливо беседовал с первым в очереди, а остальные четверо терпеливо переминались с ноги на ногу.

— Ну и урод… — брезгливо высказался я, осмотрев того типа, что торчал в окошечке.

Клерк напоминал карикатуру на павиана — полтора метра ростом, скрюченный, руки до самого пола, а вот ноги коротковаты, рожа перекошенная, уши свисают, как у спаниеля.

— На себя полюбуйся, — весело огрызнулся Рабан. — Это алкотсар. Между прочим, единственная туземная раса Миргорода — все остальные понемножку эмигрировали из других миров. Между нами, я в это не верю — мне кажется, они просто пришли самыми первыми, а потом выдали себя за туземцев. В анклавах, да и вообще везде, жизнь редко зарождается — она обычно переносится сюда из других мест — из космоса, из соседних миров…

— А на хрена им выдавать себя за местных?

— Ну-у! Этим они себе сразу самые крутые права застолбили! Им и налоги поменьше, и льготы всякие… Между прочим, Миргородом управляет Совет Патрициев, так там почти треть алкотсары.

— Угу. А вот скажи-ка…

— Пс-ст, патрон, посмотри вон туда! — прошептал мой мозговой паразит. — Видишь парня затем столиком? К нему даже не смей приближаться!

Я искоса взглянул куда было сказано. Тот, кого имел в виду Рабан, напоминал меня самого, когда я кутался в маскировочный костюм. Сплошной скафандр из плотной ткани, лицо замотано несколькими слоями тряпок, в верхней половине — маска из черного стекла. Ни единого клочка кожи не оставалось на виду, словно под этим нарядом скрывался человек-невидимка.

— Это Темный, — тихо буркнул Рабан. — Впервые вижу Темного в таком людном месте…

— Угу. Что за Темный такой?

— Тайное братство оккультистов. Они живут в четырех измерениях, свободно передвигаются между мирами. Их лучше не задевать…

— А почему он так закутан?

— Темным нельзя быть на свету.

— Табу, что ли?

— Нет, просто свет их убивает. Темные — вид нежити, самые чувствительные к свету. К любому, даже самому слабому. Живут только в абсолютной темноте — в подземельях, туннелях, наглухо законопаченных зданиях… Там живут, там и охотятся.

— Охотятся? На кого?

— На людей, конечно… — невесело усмехнулся Рабан. — На других тоже, но люди им больше всего нравятся.

— Они что, питаются людьми? — невозмутимо уточнил я. Почему-то меня подобные подробности не слишком взволновали.