Читать книгу - "Кровь ворона - Александр Прозоров"

— Ты говоришь так, чаровница моя, — наконец затащив тело в густую траву, выпрямился Середин, — словно готова за меня выйти, коли с князем не сложится.

— Кому ты нужен, бродяга?! — с преувеличенным презреньем хмыкнула Верея. — Не забывай, колдун, кто тут боярыня, а кто чернавка! Не забывай.

Она пнула скакуна пятками, заставив перейти на рысь, а ведун, пожав плечами, повернул обратно к своим возкам. Туда, где Желана с рук кормила несчастного боярина, а Даромила выкладывала рядом с пирогами мягкий бурдюк с горьковатым хмельным пивом.

Неподалеку, глядя на расстеленный на траве ручник, отдыхал рядом с воткнутым в землю бердышом храмовый воин.

— Ты, Явор, — сказал, усаживаясь напротив Даромилы, Олег, — или к столу иди, или отвернись хотя бы. Невозможно же есть, когда тебе в рот голодный человек заглядывает.

— Почему ты решил, что я голоден?

— Потому что не видел, как ты ешь.

— Да как все, так и я ем. — Волхв выдернул бердыш, подступил ближе, прислонил оружие к возку, подобрал с ручника пряженец, надкусил. — Вкусно. А пришел я к тебе, ведун, по воле Звонимира нашего. Мыслит он, ты себя показал, ворогом быть не можешь. Посему, после вчерашнего, просит тебя с нами в круг кровь ворона по ночам сторожить. А лагерь охранять бояре да князья станут, с ним обговорено.

— Смотрите! — громким шепотом позвала Желана. Оказывается, боярин Чеслав взял кусок пирога в руку и кусал от него, а не ел из рук девушки, как прежде.

— Умница моя, хороший мой, — погладила Желана то ли получеловека, то ли полуптицу по голове. — Давай, поправляйся.

— К осени говорить начнет, — предсказал Явор. — Добро с ним прошло. И нам на пользу, и к нему прежняя судьба не вернется. Спасибо за угощение, я пойду. А тебя, ведун, сторож наш перед рассветом разбудит.

Предрассветная стража осталась за ведуном и в последующие дни — однако бдительность охраны так и осталась ненужной. На боярина Чеслава больше никто не покушался. Он поднимался на ноги вскоре после рассвета, устремлялся вперед, ориентируясь только по одному ему понятным признакам, и вел многочисленную рать через сухую равнину, на которой почти не было ни деревьев, ни кустов, а ручьи встречались раз в день. Потому почти двухтысячная рать, рискуя потерять невозмутимо топающего вперед следопыта, была вынуждена поить коней не там, где удобно, а там, где есть возможность; набирать драгоценную влагу во все доступные емкости, а потом пускаться в погоню за «кровью ворона». Хорошо еще, двигались охотники за сокровищами не вскачь, а шагом. Лошади не запаривались, и их можно было поить сразу, не давая дополнительного отдыха.

Вечером Чеслав шел к Желане, улыбался ей, как ребенок матери. Он уже не прятался под телегу, а садился вместе со всеми, сам брал еду… Дров не было, а потому после того, как кончились пироги, путники перешли на сало, благо Даромила догадалась запастись им с избытком. Большинство ратников из княжеских и боярских дружин, ругаясь, жевали сушеное крупянистое мясо и делали противного вида баланду, разводя муку холодной водой. Чем питались храмовые воины, Олег вовсе не видел. Наверное, святым духом.

После пяти дней пути земля пошла вниз. Всадники этого не заметили, но Олег сразу ощутил, что телеги покатились легче, а гнедая в оглоблях двигалась с куда меньшим трудом. Вскоре показалась и первая рощица, куда немедленно отвернули ратники, чтобы запастись топливом на вечер. Однако через пару часов они встретили еще, и еще одну, а слева, у самого горизонта потянулась темно-зеленая линия густого бора.

К вечеру уклон стал настолько заметным, что девушкам пришлось натягивать вожжи, чтобы кони упирались и не давали прыгающим по кочкам телегам катиться слишком быстро. Впереди, верстах в двух, открывались редкие заросли берез и осин, густой осоки, меж которой поблескивала вода, справа разворачивался шелестящий листвой лес.

У Олега зародились прежние опасения: через болото на телеге ходу нет, между близко растущими деревьями тоже застрянешь запросто. А возвращаться с пустыми руками после того, как добрую неделю в пути провел — обидно.

Боярин Чеслав повернул вправо, к лесу, заставив екнуть сердце ведуна: тут-то они и застрянут. Но нет — проводник пошел по самому краю болота, там, где чавкающий под ногами торф не давал глубоко проваливаться копытам и колесам, где не было крупных деревьев. Тонкие кривые березки и осинки легко ложились под телеги, задирая черные корешки. Колеса проваливались то справа, то слева почти по ступицу, но глубже не уходили, и лошадям, тоже утопавшим в торфянике почти по брюхо, удавалось несмотря ни на что волочить за собой повозки. Впрочем, так же тяжело привелось и скакунам всадников, а потому короткий обоз ведуна от общей колонны почти не отставал.

Олег и девушки слезли с возков, пошли рядом, чтобы хоть как-то облегчить телеги, а Середин даже ухватился за бортовую жердину, по мере сил помогая гнедой. Тут его ухо уловило шелест крыльев, запястье кольнуло огнем, и он, хватая щит и выдергивая саблю, во всё горло заорал:

— Девки, прячьтесь под телеги!!!

А из темноты леса уже мчались на кожистых крыльях болотные криксы: одни — с уродливыми пастями, похожими на морды птеродактилей, другие — с милыми девичьими ликами. Кто с длинными изогнутыми клыками, кто с острым клювом, кто с когтями, шипами, кто с костяной булавой на хвосте — криксы никогда не имели единого обличья. Эту ночную нечисть объединяла только злоба ко всему живому, да место обитания: не до конца заросшие болота.

Девки заорали, но что с ними происходит, Середин посмотреть уже не мог — на него налетели сразу три твари. Он прикрыл левый бок щитом, спиной откинулся к возку, рубанул нечто черное и растопыренное, за ним увидел харю, похожую на львиную, но совершенно лысую, с оттяжкой располосовал ее пополам и, пока не упала, ударил еще раз, поперек, отделяя голову от тела. Крылатая туша врезалась в возок рядом с ним, грохнулась оземь и поползла к заднему колесу. Олег выбросил вперед клинок и, сбивая криксу, летящую следом, с замахом из-за плеча располовинил вдоль. Всё равно, конечно, сползется, срастется, опять кидаться начнет — но несколько часов такой «расчлененкой» выиграть можно.

Он заметил тень за собой, резко дернул щитом назад, ломая криксе длинный клюв, довернулся и поперечным ударом рассек ее от левого плеча до правой нижней лапы. Тут же наугад махнул клинком в обратную сторону — и угодил-таки кончиком сабли по перепонке летающей жабы. Крикса отпрянула, столкнувшись с младенцем, имеющим большие голубые глаза и когти камышовой кошки, вместе они грохнулись в торфяную жижу, и ведун получил короткую передышку, чтобы оглядеться.

Боярин Чеслав поступил самым мудрым образом: упал на корточки и закрыл голову руками. Над ним стояли храмовые воины, чьи бердыши с громадными лезвиями словно специально предназначались для кромсания бездоспешной плоти в любом направлении в пределах трех метров. А вот большинство ратников вместо мечей схватились за луки, вьщеливая хищных тварей «влет».

— Руби их! — закричал Олег. — Руби, стрелой не возьмешь!