Читать книгу - "Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо? - Марина Рыбицкая"

— Кто? — по-деловому спросил Дарниэль, властно протягивая руку, чтобы принять у воина длинный клинок в ножнах.

— Демоны!

— Сахраташ махавыгыррр![15]— Он надел толстые кожаные перчатки и перецепил оружие, отдавая мелкому пареньку, наверное — оруженосцу, свой второй, более укороченный и нарядный экземпляр, которым он пугал моего коня. Закончив, Дарниэль развернулся и пошел к выходу.

Мои губы прошептали помимо воли:

— Ты пожалеешь об этом.

Он не дрогнул. Сказал на ходу, не оборачиваясь, жестко и надменно:

— Я так не думаю!

С треском захлопнулась дверь. Это конец!

Если раньше в глубине души тлела крохотная искорка надежды, что мы сможем договориться и, возможно, найдем какой-то выход из сложившейся ситуации, то сейчас не осталось ничего. Почему мне так плохо? Я тонула в его словах, как в нечистотах. Он искупал меня в этом месиве. И это мелкое самолюбивое чудовище мне навязывают в мужья? Хрен тебе! Сокол с вороном не дружит.

Села на свое любимое место у окна и закурила. Хорошо, ты сам это выбрал… господин! Я буду выглядеть «соответственно своему статусу»! Не знаю, сколько времени просидела, глядя на Сильван, пуская белые колечки дыма и размышляя. Наверное, много, потому что уже стемнело, и Маша нашла меня в полной темноте. Она остановилась рядом, глянула на пепельницу, полную окурков, на нетронутую еду и, погладив по плечу, сообщила:

— На дворец было совершено нападение. Демоны. Говорят, в набеге участвовали только молодые и неопытные, но зато их налетело немало. Повелитель легко ранен. Бал переносится на несколько дней.

— Ну раз наш Повелитель такой молодец и не дал себя прикончить… почему бы господина не порадовать? Маш, ты мне поможешь с новым нарядом и кое-чем другим? — с надеждой вгляделась я в ее глаза. И с улыбкой честно добавила: — Это просьба, не приказ. Неволить не буду. И втягивать в неприятности тоже не хотелось бы.

— Да, — ответила девушка, не отводя взгляда. — Я умею неплохо шить, отлично плету кружева и очень хорошо вышиваю карелисской гладью и эльфийским столбиком.

— Спасибо! Но это не требуется. Мне нужно…

Я объяснила, что хочу, и мы приступили. Подготовка заняла какое-то время и требовала определенной сноровки. Мы тренировались.

И вот наконец финальная стадия. Говорят: «Окончен бал, погасли свечи», — а у нас все наоборот, бал только начинался. А с ним приближались огромные неприятности, потому что я буду не я, если позволю кому бы то ни было обратить себя в вещь.

Когда Маша подводила мне глаза, я заметила, как дрожат ее руки.

— Ты боишься?

— Он убьет меня потом за это, — призналась компаньонка.

Спрятав тревогу, я попыталась отвлечь ее:

— Пусть только попробует! Я его на ленточки порежу и макраме сплету. Будешь иметь эксклюзивное украшение на стену. Экскурсии водить. Прославишься!

Девушка всхлипнула и зажала рот, потом, немного отойдя, опустила руки и сказала:

— Не надо. Меня некому оплакивать. У меня, кроме тебя, никого нет. Спасай свою жизнь. Повелитель может быть очень жестоким.

Взяв ее за руки, тихо, но твердо ознакомила Машу со своим мнением:

— Маша, я не боюсь его. Презираю, может быть, ненавижу, но не боюсь. Мне нечего терять. Мою жизнь уже исковеркали. Ты, наверно, уже поняла, что я не Эланиэль? — Дождавшись кивка в ответ, продолжила: — Меня лишили всего дорогого и важного в жизни каждой женщины — имени, семьи, мира. Здесь я тень, туман, фикция. Пыль в глазах одного коронованного петушка со шпорами. Живу я или сгинула — без особой разницы. Так получилось, что теперь ты и Сильван стали моей семьей, ближе вас у меня никого здесь нет. И я буду бороться за вас до последнего вздоха, до последней капли крови. Это не обсуждается. Понятно?

Маша долго смотрела мне в глаза, потом погладила по щеке:

— Да благословит и защитит тебя богиня! Нам пора!

Она накинула мне на плечи плащ, поправила капюшон, и мы вышли. Маша вела меня по длинному извилистому коридору, а сзади шли мои стражи. Около больших дверей мы остановились, и я спросила:

— Маша, ты помнишь, что делать? Хорошо. Тогда я готова.

Двери распахнулись, и глашатай возвестил:

— Повелительница Эланиэль!

Путь по дорожке к трону, на котором сидел навязанный мне королек, мой обидчик и противник, тянулся бесконечно. Что я чувствовала? Трудно объяснить. Вероятно, это была гремучая смесь из обиды, желания наказать и озорства. Меня трясло от возбуждения. То было нечто среднее между восторгом и истерикой. Я остановилась, не доходя до Повелителя несколько метров, и склонилась в поклоне. Раздался его высокомерный бездушный голос:

— Почему вы так странно выглядите, ваше величество?

Выпрямившись, остановила нежный взгляд на лице Дарниэля.

— Я бы хотела сделать вам подарок.

«Ну погоди, родной! Сейчас узнаешь наших! Думаешь, глазками посверкаешь, железками ржавыми с наручниками вкупе погромыхаешь — и дело в шляпе? Все затряслись осиновым листком и пали ниц? А фиг те! Ты у меня щас получишь — припомню тебе и угнетенных женщин Латинской Америки, и наших послевоенных баб. Наши женщины что бархат поверх стали — кажется, и мягкий, и по телу ложится… ан нет! Ножницами не покромсаешь, не затупив. Взять душу, не отдав свою, — не выйдет. Мы тебе не фигли-мигли с вышитыми платочками. Мы — сила!»

Его глаза сверкнули гневом, губы плотно сжались, на скулах заходили желваки. Еле сдерживался… бедолага.

— Почему вы решили преподнести мне сюрприз?

По моим губам скользнула холодная усмешка, и я донесла до него причину:

— Вы настолько доходчиво объяснили мне мое положение и мой статус здесь, что я решила проникнуться и отблагодарить вас. Вы позволите?

— Да, — камнем в мутное, вонючее болото упало барское позволение.

— Благодарю вас… мой господи-ин. — Еле сдержалась, чтоб не хихикнуть.

На слове «господин» скинула плащ. Зазвучала музыка, и я начала свой танец. По залу прокатилась волна удивления. Мне было все равно. Я видела, как в его глазах одно чувство сменяло другое: гнев, ярость, растерянность, желание, беспомощность бурлили, словно пузырьки шампанского. Наслаждайся, мой господин, и будь ты проклят!

А потом танец увлек меня. Осталась только я и музыка. Я танцевала танец живота в костюме одалиски.

В ответ на знак — во мраке балагана

Расторгнуто кольцо сплетенных рук,

И в ропоте восставших барабанов

Танцовщица вступила в страстный круг…[16]