Читать книгу - "Магус - Владимир Аренев"

Пусть же будет каждый готов

Из вас, братья мои и сыны,

так вести себя, чтобы ваши слова и деянья

Отвечали всегда благородству вашего званья.

Бонаккорсо Питти. «Хроника»

1

Думал ли когда-нибудь Фантин, что будет чинно сидеть в библиотеке у самого подесты и завороженно внимать речам сильных мира сего?! Не думал, конечно. А ведь сидит и внимает (хотя насчет «завороженно» — это еще под вопросом!).

Место памятное: именно здесь подстрелили магуса во время «воссоздания ситуации», а попросту говоря — при попытке ограбить виллу Циникулли. Теперь ничего не напоминает о той ночи: разбитые стекла заменены новыми, а след от арбалетного болта на тканых фламрских коврах наскоро прикрыли чьей-то картиною.

На картине изображен Фантин.

То есть не Фантин, конечно, а кто-то, очень на него похожий! Но если не присматриваться, если на первый взгляд — ну вылитый Лезвие Монеты, будто вчера с него рисовали. Очень непривычно это Фантину. И неприятно. Словно с тебя, живого и помирать покуда не собирающегося, мастер погребальных дел мерку снял.

Фантин на портрет старается не смотреть. Нарочно куда угодно глядит, только б не на него (не на себя то есть!). Но посадили его аккурат перед картиной, спиной к окнам, и послеполуденное солнце злорадно освещает портрет своими лучами, а двойник Фантинов не сводит пристального взгляда с Лезвия Монеты.

Все, с тоскою думает Фантин. Пропало дело, хоть в плотники или грузчики иди: в городе ведь каждый стражник теперь этот портрет видал. «Вилланом» теперь не поработаешь: узнают, еще когда будешь прогуливаться вокруг дома намеченной жертвы, обстановочку изучать. Вот что значит проснуться знаменитым!.. (Век бы этого не знал!)

А за все — мессеру законнику спасибо огромадное. Вон, сидит под портретом, на лице своем магусовом спокойствие и уверенность изображает. Прикидывается, конечно. Распорядителя синьора Леандро обманет, ресурджентов, что вот-вот должны прийти, — тоже, может, проведет. Призрака синьора Бенедетто с толку собьет своей невозмутимостью, еще кого-нибудь.

Только не Лезвие Монеты. Он-то помнит вчерашний вечер… слишком хорошо помнит.

И поэтому совсем не злится на магуса за свои портреты, попавшие в руки каждому альясскому стражнику.

2

…Фантин пришел в себя сам, никто не щекам не хлопал, водой холодной не обливал. Воду всю пустили на тушенье пожара, к тому времени почти уже погасшего: огонь сожрал все, что мог сожрать, и сам собой устранился. Так что заливали уголья — больше из рьяности: господин магус, который, как известно, к самому подесте вхож, велел прибрать за собой; ресурдженты (приказавшие часом ранее поджечь рыбацкие хибары, чтобы «вынудить кое-кого к активным действиям») снисходительно молчали, не вмешивались. Стражники мигом смекнули, чем пахнет это лично для них, и занялись уборкой: построили в цепочку погорельцев, сами встали с ведрами, барджелло отчаянно командовал, надрывая горло: «Дружней! Дружней!» и все такое. Дружней не получалось, поскольку буквально только что одни из ведерной цепочки вязали других — и обе стороны еще помнили это.

Мессер Обэрто тем временем взялся за ресурджентов. Продемонстрировал им свою licentia, полюбопытствовал, по какому праву уважаемые братья творят бесчинства, жгут дома простого люда, берут в плен и подвергают пыткам мирных граждан? Фантин, уж на что циничный тип, а и тот пожалел бедняг, таким тоном разговаривал с ними магус.

Но тут Лезвие Монеты вспомнил, что недурно бы и о себе побеспокоиться. Он лежал, где упал, но уже развязанный, под голову кто-то заботливо подсунул стражницкий плащ. Рядом, вполоборота к «виллану», сидел на корточках Малимор и с явным наслаждением наблюдал за тем, как магус разделывает под орех ресурджентов.

Фантин закашлялся, привстал на локте, но ойкнул от боли и повалился на бок. Как раз чтобы рассмотреть живописную картину «Единенье трудяг невода и мастеров алебарды».

— Очнулся, — подытожил Малимор. — Быстро ты. Молодец.

Лезвие Монеты промолчал, растирая запястья, потом вспомнил и приблизил к лицу руку с перстнем. Пожар угас, но солнце уже взошло, так что смог рассмотреть и кроликов, и шпаги, все как мессер Обэрто говорил.

Вот дела!

Это что же выходит?..