Читать книгу - "Магия крови - Алекс Градов"

Я вышел на околоземную орбиту.

Я хихикнул и снова не услышал своего голоса. Все чувства просто отмерли. Наверно, есть некий предел страха, и я его перешел. Я всерьез задумался, не сплю ли.

«Алекс! — раздался у меня в голове голос. — Обернись!»

Я повернул голову и обнаружил Грега. Он преспокойно плыл в пустоте прямо надо мной.

«Как ты там оказался?» — спросил я тоже мысленно.

«Сделал петлю».

«Но ведь тут же пустота! Как тормозить?»

«Напоминаю — тело дракона сверхматериально. Оно подчиняется не законам аэродинамики, а твоим волевым импульсам и ментальным приказам, — объяснил он. — Иными словами, управляется только силой мысли. Представь, что останавливаешься!»

Я представил — и остановился. Грег черной тенью завис надо мной. Мимо пролетел еще один спутник, кажется метеорологический. Под нами в облачной дымке проплывала вполне узнаваемая Скандинавия.

«Не надо бояться холода, не надо дышать. В теле дракона ты неуязвим. Надо только сохранять контроль».

«Так зачем ты меня морочил этими командами? Я чуть не рехнулся, пытаясь скоординировать работу крыльев и хвоста!»

«А сам подумай».

Я ответил Грегу мрачным взглядом. Догадаться было нетрудно.

«Был один момент, когда ты меня серьезно напугал, — сказал Грег. — Когда запаниковал и начал обратное превращение. Если бы ты превратился в человека на такой высоте, ничто на свете не смогло бы тебе помочь».

«Замерз бы?»

«Не успел. У тебя бы просто взорвались легкие».

Я невольно поежился, но воспринял эту перспективу как-то отстраненно, словно Грег говорил не про меня. Я в самом деле больше не боялся. Почему? Кажется, и это я начинал понимать. Теперь, когда мы находились на высоте не десятков, а сотен километров, само понятие падения утратило смысл. Все здесь было падением — и все полетом. Падали по касательной и никак не могли упасть спутники. Да и сама Земля — падала она или летела в пространстве? Я вдруг понял, что падение и полет — одно и то же. И что каждую секунду нашей жизни падает — или летит — все на свете. Что это самое естественное для материи состояние.

«Вот теперь можно и вниз», — услышал я довольный голос Грега.

Небось опять читал мои мысли…

Впрочем, какая разница?

Справился я со страхом или нет, но без Грега я никогда бы не вернулся назад. Я не контролировал ни себя, ни окружающее пространство. Каждым моим движением руководила его воля. Я спускался в облака с полным ощущением, что меня ведут за руку, хотя глазами видел просто летящего рядом дракона.

Когда мы приземлились и превратились, Грег сказал:

— Мы сегодня славно полетали, но один так никогда не делай. Тебе еще рано. Вообще не советую тебе пока летать самому выше ста метров. Ты слишком сильно связан с человеческим телом, оно подставит тебя в любой момент, как сегодня. Ты должен полностью контролировать ситуацию, а на большой высоте любая мелочь, даже грозовой фронт, выбьет тебя из равновесия… Ты меня слушаешь?

— Грег… Я, кажется, вспомнил про падение.

— Знаю, — кивнул он. — Что-то не совсем понятное. Как будто ты стал куколкой еще в детстве. Но так не бывает.

— Почему?

— Превращение — твоя личная внутренняя работа, акт воли, на который ребенок не способен.

— А если ему помочь? — не отставал я. — Допустим, у ребенка еще нет осознанной воли. Зато у него есть полное доверие к старшему…

Но Грег занятную тему развивать почему-то не пожелал и снова заговорил о нашем выходе на околоземную орбиту (я все еще не мог до конца поверить, что мне это не приснилось).

— Можешь гордиться собой — немного найдется драконов, побывавших в стратосфере, не говоря уж об открытом космосе. Но, по большому счету, делать там нечего…

— А перемещаться между мирами?

Грег вздрогнул:

— Что?

— Ну, летать с планеты на планету, от звезды к звезде?

— Через космос? Наверно, можно. Не пробовал. Зачем? Чтобы странствовать между мирами, существуют другие способы — быстрые, проверенные веками…

Я взглянул на него, и мне вдруг показалось, что алмазная крошка изморози до сих пор покрывает его лицо и не тает.

— Слушай, Грег, сколько тебе лет? По-честному?

— По-честному? — Тот задумался. — Много, Алекс, очень много…