Читать книгу - "След чужака - Мария Камардина"

Он то приходил в себя на мгновение, то снова терял сознание, смутно осознавая, что его куда-то несут. И вроде бы кто-то рядом ругался, громко, но смысла слов он не понимал, хотя, кажется, кричали именно на него. «Отстаньте, мне плохо», — мысленно попросил он, а может, и вслух, потому что ругаться перестали. Или они умеют читать мысли?

В следующий раз его привели в себя голоса. На сей раз шестеренкам в голове перепало чуть больше смазки, голоса и слова оказались знакомыми.

— Кир, я его не удержу!

Это Тавис. Держат, кажется, его самого… обидно будет, если все-таки не удержат.

— Удержишь. До больницы пять минут.

А это Кир, и когда он говорит таким тоном, лучше послушаться. Это и перепуганному стажеру ясно.

— Он слишком много энергии теряет, даже со стимулятором! Нужен донор!

— Подключай меня.

— А тесты?!

— Подключай.

Ильнар ухитрился приоткрыть глаза, и увидел над собой лицо командира — бледное, нечеловечески спокойное. Что-то плотное сдавило шею, потом отпустило, по телу прошла волна тепла — а потом его накрыло ощущение дурноты, и он снова вырубился.

И снова голоса… Да дайте уже человеку спокойно сдохнуть!

— Иль, открывай глаза, не придуривайся. И не вздумай умереть, слышишь? Нас Эл поубивает.

Весомый аргумент. Он попытался приподнять веки. Тяжело…

— Давай-давай, старайся! Сейчас придет добрый доктор и тебя спасет. Смотри на меня! Сколько пальцев видишь?

Видел он лишь размытые пятна, но голос напарника узнал. Улыбаться было не менее тяжело, чем открывать глаза, но почему-то хотелось.

— Засунь… свои пальцы… знаешь… куда?

Губы шевелились едва-едва, но Фин его услышал и нервно засмеялся:

— Командир, ну ты слышишь, да? Мы его тут спасаем, а он гадости говорит. Вот сейчас Эл тебя оживит — и я тебя сам придушу, честное слово!

— Или я, — негромко добавил откуда-то голос Кира.

— Вот, слыхал? Не вздумай помереть самостоятельно! Тут целая толпа желающих тебя прибить!

— Помрешь с вами… — прошептал Ильнар. На то, чтобы произнести эти слова, сил ушло столько, что глаза снова закрылись.

Последним, что он услышал, был голос Эла, рявкнувший: «В операционную, живо!» Ильнар успел испугаться, что это действительно будет последним, что он услышит, рванулся изо всех сил, пытаясь разорвать сгущавшуюся вокруг него темноту…

И окончательно отключился.

* * *

Снежинки… Они летят с неба, расцвеченного странным сиянием. Зеленые, алые, фиолетовые сполохи переплетаются в причудливом танце, которым можно любоваться до бесконечности. Вот только кто-то, стоящий за спиной, монотонно считает: «Двадцать девять… тридцать… тридцать один…», и голос этот раздражает, мешает расслабиться и раствориться в цветном сиянии.

Что он считает? Снежинки? Секунды?

«Пульс — тридцать пять!»

По городу, до краев наполненному светом и цветом, несутся призрачные скакуны, не то потусторонние твари, не то — создания местных магов. Мостовая выложена причудливыми цветными камешками, собственные ноги отчего-то кажутся непомерно длинными и чужими, а руки…

«Пока три кубика, следи за кардиограммой!..»

А руки покрываются чешуей, она вспарывает кожу, и из разрывов сочится кровь. В зеркале — чужое лицо, безумно знакомое, но чужое, и голос в голове шепчет: «Убей!», а другой просит успокоиться и не слушать, «хочешь — швырни кружку в стену, станет легче», кружка летит, разбивается, кофе заливает документы, от его запаха становится дурно, и все это напоминает о чем-то, но вспомнить, хоть убей, не выходит…

«Дыши, слышишь?!»

Больно… Почему так больно? Голова тяжелая, руки словно горят, особенно левая, и хочется то ли умереть самому, то ли убить кого-то. Впереди туман, и размытые тени, и кто-то нападает со спины. Вырваться, ударить в ответ, увидеть лицо своего врага… Свое собственное?! Грудь сдавливает, дышать тяжело, на языке привкус крови, воздух вырывается изо рта с хрипом, и кто-то кричит, чтобы он, сволочь упрямая, держался и не смел умирать, потому что не было такой команды, но голоса удаляются, а в голове звон и темнота, и уже почти не больно…

«Куда?! Разряд!»

Вспышка света. Вспышка боли. Снежинки превращаются в бабочек, они порхают вокруг, задевают мягкими теплыми крыльями, и хочется улететь вместе с ними, но почему-то не получается…

«Вы сделали все, что могли, доктор. Теперь только ждать».

На фоне пиликает какая-та музыка — песенка про бабочек. Дурацкая простенькая мелодия, назойливая, привязчивая, никак не дает окончательно отключиться и провалиться в темноту, и хочется заткнуть уши, но руки слишком тяжелые, не поднять. А бабочки толпятся у самого лица и шепчут, шепчут…

«Не умирай, пожалуйста. Слышишь меня? Я так боялась сказать, а теперь…»

Голоса бабочек сливаются в один, женский, смутно знакомый, и кто-то плачет, и дышать тяжело, но он дышит — просто потому, что нельзя же огорчать девушку. Это единственное, что у него осталось — дыхание и голос, который зовет по имени.

«…Я люблю тебя. Дыши, ну пожалуйста, не оставляй меня, не сдавайся…»

И он не сдается, хотя кажется, что на лице подушка, а воздух густой и почти жидкий…

«Святое небо, пусть он выживет…»

* * *

Ильнар открыл глаза. Некоторое время он бездумно созерцал белый потолок над собой. В помещении царил полумрак, прохладный, влажный воздух пах какими-то лекарствами. Дышать было зверски неудобно, и он не сразу понял, что на лице маска. Он медленно моргнул, пытаясь сообразить, где и почему находится. Память отзывалась неохотно, в голове то вспыхивали, то исчезали отдельные образы, но понять, что было на самом деле, а что привиделось в бреду, пока не удавалось.

Шевелиться не хотелось, тело казалось ужасно тяжелым и каким-то чужим, хотя ничего, кажется, не болело. Судя по всему, он был скорее жив, чем мертв — вряд ли на том свете требуются дыхательные маски. Скосив глаза, интуит обнаружил свою правую руку, от которой тянулась трубка капельницы. Левая и вовсе была опутана проводками и трубками от локтя до кончиков пальцев так, что даже кожи не видно.

Свет лился из-за головы, то ли там было окно, то ли лампа. А у левой стены, на кушетке, прислонившись к стене спиной, дремал Эл. Какой-то прибор вне зоны видимости вдруг запищал, врач встревожено подскочил, встретился глазами с пациентом и, облегченно выдохнув, плюхнулся обратно.

— Живой, зараза?

Ильнар попытался ответить, но губы слушались плохо, да и неудобно говорить в маске.

— Молчи-молчи, — утомленным тоном проговорил друг, прикрывая глаза. — Лучше слушай. Я тебе сейчас расскажу, что бывает с безответственными идиотами, которые не слушают ни предупреждений, ни прямых приказов и плюют на технику безопасности. Вот честно, не знаю, чего мне сейчас больше хочется с тобой сделать — то ли обнять, то ли по шее треснуть…