Читать книгу - "Золотой стриж - Екатерина Соболь"

К счастью, Маг был слишком потрясен его тоном и, кое-как поднявшись, доплелся до него и попытался поднять на ноги. Конечно, ничего у него не вышло, но Нил, делая вид, что пытается встать, притянул к себе его голову и выдохнул, мазнув губами по пылающему уху, чтобы мелкий придурок уловил его слова на почти нулевой громкости.

– Исчезайте. Быстро. – Нил с картинным стоном упал обратно и во весь голос произнес: – Нет, не получается.

На игре Нил кое-что выучил очень четко: желание жить придает скорости и блеска даже самым неуклюжим тугодумам. Маг сделал короткое, аккуратное движение, будто набрасывал полотнище на что-то выше своего роста, и поселение начало растворяться в золотой дымке. Так же, как и он сам. Нил почувствовал на губах непрошеную, неуместную улыбку – люди, наверное, не улыбаются так, оставаясь со скованными ногами в компании Ястреба. Но в груди разливалось какое-то новое, заставшее его врасплох чувство, словно уровень анимы вырос, и золотое сияние погладило теплом изнутри, по сердцу, по внутренней стороне ребер.

Исчезновение продолжалось не больше секунды, и все же Маг, уже почти растаяв, успел на него посмотреть. В этом взгляде не было ни благодарности, ни понимания – только растерянность. Нил подмигнул ему.

А на то место, где только что стоял Маг, упала петля теневой веревки и уползла обратно пустой. Стянуться ей было не на чем, Маг исчез и даже бумагу прихватил. Деревни тоже не было. Нил с облегчением выдохнул и упал на спину. В следующую секунду он получил такой удар по виску, что зазвенело в ушах. Руки придавило к земле холодом и, кое-как повернув голову, Нил увидел – это не оружие, просто липкая ледяная тьма, похожая на густо-черную паутину. От такого количества Тени горло сжала тошнота. Кадет добавил, схватив его за волосы и приложив затылком о землю. Он нависал сверху, и его капюшон закрывал Нилу вид на прекрасное голубое небо. Нил собирался об этом сказать, но рот ему залепило холодом: Кадет втолкнул ему в глотку что-то, по ощущениям похожее на горький снег. Дышать стало тяжело, но отвращение было хуже: он как будто давился чистой Тенью, она стекала ему в горло, больно нажимала на язык.

Горло стискивало невыносимо, его бы вырвало, если бы эта дрянь не залепила ему рот, как клей. Ощущение было мерзкое, глаза слезились, Кадет расплывался, но Нил смотрел с вызовом, пытаясь взглядом сказать: «Поздно спохватился, дело сделано». И кажется, Кадет его понял – ярость в его глазах вдруг сменилась чем-то, похожим на недоумение.

– Ты сейчас умрешь, – внятно проговорил он и прижал ладонь к его лицу, зажимая и нос тоже. – Не думай, что мне не ясно, кто его надоумил сбежать.

Нил мотнул головой, пытаясь сбросить отвратительную холодную конечность в кожаной перчатке, но, конечно, ничего не вышло. Без воздуха было невыносимо, перед глазами плясали круги, и Нил успел вяло подумать, что помереть у себя дома, да еще и героически, – совсем не так плохо.

Кадет убрал руку, жадно глядя, как Нил судорожно втягивает носом воздух. Когда в глазах слегка прояснилось, Нил встретился с ним взглядом, очень надеясь, что Кадет прочтет все, что Нил о нем думает. Кадет прочел, и послание ему не понравилось.

– Ты боишься? – спросил он, передвигая ладонь на горло: не давил, просто обозначал, что мог бы. – Я могу убить тебя. Могу разорвать на куски. Почему ты не боишься?

Под конец у него даже вопросительной интонации не получилось – он выговаривал слова мерно, отрывисто. Нил и сам не понимал, почему не боится, это было как-то ненормально, но ощущение того, что он всех спас, глушило и боль, и страх. Умирать, правда, все равно не хотелось, поэтому он изо всех сил пытался вытолкнуть холодное, мерзкое нечто, залепившее рот. Скорее всего, ничего не получится, но он же годы провел, веря, что сломает Изгородь. Когда при рождении раздавали хорошие качества, ему досталось упрямство, благодаря которому он еще был жив и планировал дожить до завтра.

Кадет каким-то бессильным, усталым движением опустился на траву и еще некоторое время наблюдал за попытками Нила освободиться. Потом сделал вялое движение, будто собирал что-то невидимое в кулак, и Нил с хрипом вдохнул через рот. Сгусток Тени исчез.

– Он бы все тут же выложил, – процедил Кадет. – Долго держать в тисках не пришлось бы.

– А, ну тогда все нормально, – ядовито выдохнул Нил, почти не ощущая свой онемевший рот.

Кадет приподнял брови и вдруг хмыкнул: мягкий, глухой звук из-под маски.

– Вы не сопротивляетесь. Надавишь – сдаетесь. Бьешь по одной щеке – подставляете вторую.

– Я не подставлю.

– Вот и я о том же.

Нил поморгал, глядя в небо. Ему было как-то тяжело – не страх, просто противная беспомощность.

– Вы так и захватили другие места силы? Заставляли местных магов рассказать?

– В основном, – пожал плечами Кадет. – Я знаю это только теоретически, после Академии меня сразу отправили в Селение.

– Спасибо, мечтал услышать твою историю, – вяло огрызнулся Нил. Он готов был говорить о чем угодно, только бы не думать. – Может, лучше с самого начала? Вылупился из яйца в родном гнезде и все такое.

– Мы не вылупляемся из яйца, – ответил Кадет.

Голос у него посреди фразы как-то сломался, будто ему тяжело про это говорить. Нил удивленно поднял брови. Еще совсем недавно ему казалось, что чувств у Ястребов ровно четыре: равнодушие, сдержанное недовольство, злость, удовлетворение от выполненной работы. Но чем дальше Кадет отходил от Господина Черепа и компании, тем больше оказывалось вариантов.

– Ладно, – примирительно сказал Нил. Горло нещадно саднило, и он сглотнул со слюной остатки горечи. – И что теперь?

Кадет посмотрел на него тяжелым взглядом:

– Он забрал бумагу.

– А может, мне не нужна бумага.

Прозвучало не очень-то убедительно, но Кадет, как ни странно, задумался.

– Возможно.

– Короче, либо освободи меня, либо я сделаю это сам. Не волнуйся, я найду способ, просто выйдет чуть дольше. – Нил кивнул на шевелящуюся черную полосу на своем запястье. – Убирай эту штуку.

Вел он себя гораздо наглее, чем чувствовал, но сил ему придавало одно: нельзя отпускать Кадета одного. Нельзя глаз с него спускать. Привел Ястреба – следи.

Кадет мелко перебрал пальцами воздух, и черное на запястьях Нила растворилось, а вслед за ним и шипастый шарик, сколовший его ноги. Нил на пробу пошевелился и встал. Он чувствовал себя встрепанным и побитым, но в целом на удивление спокойным. Живым.

– Я потерял над собой контроль. Гнев – это недопустимо. Убивать тебя бессмысленно, – произнес Кадет и резко одернул форму. Видимо, это было что-то вроде ястребиного «Прости, что сорвался». – Это ошибка, которую я отмечу.

Нил слишком устал, чтобы спрашивать, где и зачем он собрался что-то отмечать. Он побрел в ту сторону, где недавно была деревня, и остановился, сообразив, что уже очень давно не видел монструма.