Читать книгу - "Меч Без Имени - Андрей Белянин"

– Никак нет!

На всякий случай я притянул Брумеля за ухо и страшным шепотом пообещал:

– Если через два часа все не будет как должно – сгною! До старости будешь гальюны драить…

– Слушаюсь, господин полковник! – едва выдохнул он.

– Транспорт подан! – выкрикнула Вероника и, лихо подрулив, приняла меня на борт.

– Смир-р-р-на!

…Мы улетали быстро. Не хотелось дожидаться того момента, когда черти поймут, что, собственно, произошло. Вероника мельком глянула назад.

– Ну? – поинтересовался я.

– Вылизывают территорию.

– В каком смысле?

– В самом прямом…

– Ну, ты даешь, ландграф… – восторженно приветствовал нас Злобыня Никитич. – Я уж и не чаял увидеть тебя живым. Как ты поленце-то бросил, думаю, все – нет более ландграфа. Разорвут! Ан вон как оно обернулось. Это ты их с полусна, с полуодури так зарапортовал, что и пискнуть не посмели. Полцарства отдал бы за воеводу такого!

«Послужил бы ты два года в пограничных войсках – не такое бы увидел», – подумал я. Что ни говорите, а армия для мужчины – вещь полезная: приучает мыслить масштабно, крупными человеческими категориями. А уж командовать научишься…

– Милорд, Лии там нет?

– Нет, Жан. Они говорят, что похожая девушка попала в какой-то распределитель, куда и черти не ходят. Там живет Смерть. Наверное, это и есть то место с камнем. А, княже? Двинемся в путь!

– Твоя правда. Не след нам задерживаться. Поспешим.

…Спустя полчаса, проносясь по этим запутанным коридорам, мы услышали отголосок дикого рева, в котором неясно прослушивалось нехорошее матерное слово, эквивалент безобидного «обманули»… Значит, черти пришли в себя. Это подбодрило нас, и вскоре мы были в том самом запретном месте. Белый камень при входе глянул на нас зелеными глазами и даже, кажется, подмигнул.

– Вот тут, стало быть, и живет Смертушка? – тяжело выдохнул кто-то из дружинников.

– А ну, чего уставились, как бараны на новые ворота? Али прежде Смерти не видели? – прикрикнул князь, но я остановил его, положив руку на плечо:

– Еще один сольный концерт. Я пойду один. Мы с этой старушкой… ну что-то вроде собутыльников! По крайней мере, в гости она меня приглашала.

– На верную смерть идешь, ландграф… – перекрестились русичи.

– А как же я, милорд? – вылезла Вероника. – Там, наверное, так интересно… Вам ведь нужна магическая помощь, и потом…

– Нет!

– Вы обещали… – захныкала юная ведьма.

– Я обещал вернуть тебя в целости и сохранности. К Смерти незваными не ходят, это ее прерогатива. Поскольку приглашали меня одного, то прочим соваться просто глупо, нелепо и бессмысленно.

– Твоя правда, ландграф. Мы постоим тут. Ненароком и черти заглянуть могут, – кивнул Злобыня. – Сколь ждать тебя?

– Не больше часа. Сегодня я не настроен на длительную пьянку.

– Я буду ждать, пока вы не вернетесь! – упрямо опустил голову Бульдозер – Час, день, год – все равно. А потом сам пойду за вами…

На всякий случай я трижды обнялся с князем, получил поцелуй в щеку от Вероники, похлопал по плечу грустного оруженосца и быстрыми шагами пошел по тускло освещенному коридору. Минут через десять передо мной открылся великолепный сводчатый зал из черного полированного гранита, в центре которого на троне восседала Смерть. Я испытал огромное облегчение. Хотя не думаю, что многие так искренне обрадовались бы при виде мрачной фигуры в плаще с капюшоном и здоровенной косой в костяных руках.

– Кого я вижу? Лорд Скиминок собственной персоной. Пришел-таки. А зачем? Погибели ищешь?

– Может, выпьем? – Я с надеждой глянул на бабушку, но…

– Может быть… – суховато ответила Смерть. – А за чей счет?

– В прошлый раз пили за мой! – нагло напомнил я, понимая, что терять уже нечего. – И кто-то еще активно зазывал в гости, мол, будешь в наших краях – заходи! Угощение, тыры-пыры, посидим, как белые люди… Я тут бросаю все, еду черт-те куда, а мне предъявляют к оплате чек за еще не откупоренную бутылку!

– Ладно, не злись. Пошутить нельзя? Все помню: и вино, и уважение твое, и обещание заглянуть. Эй, там! А ну, живо накрыть стол для нас с ландграфом!

Откуда-то набежала уйма народу, и вскоре все было на мази. Помнится, Вероника страстно хотела полюбоваться на всяких там вампиров красноглазых с зубками до подбородка, на скелетов ходячих с бантом на шее и салфеткой через руку, на мертвецов полусгнивших, снующих туда-сюда с подносиками… Этого добра и впрямь было в избытке. Все же хорошо быть современным человеком. Бульдозер бы, например, помер от ужаса, а средний стандартный человек феодального воспитания – как минимум свихнулся. Общество-то какое – сущий кошмар! Но я уже закаленный, насмотрелся в свое время Спилберга, почитал Кинга, и нормально. Ничего не боюсь. Противно, конечно, запахи не ах, но ведь и не тошнит!

Когда наконец стол накрыли, а меня усадили в высокое деревянное кресло с резными летучими мышами, Смерть щелкнула пальцами, и все ужастики быстренько смотались. Подняв серебряный бокал, Безносая кивнула в мою сторону и торжественно произнесла:

– За любовь!

– И за присутствующих здесь дам! – не удержался я. Готов поклясться, что скулы у нее мило покраснели. Мы чокнулись и выпили. Вино было великолепным!

– А ведь ты был прав, Скиминок… Произошла какая-то досадная ошибка. Этой девчонке еще жить да жить…

– Пойми, ландграф… – растолковывала Смерть, когда мои бурные проявления радости и негодования несколько поутихли. – На белом камне при входе действительно стояло ее имя! Все честь по чести, и формальности улажены, так что я взяла свое. Но когда дело дошло до чистилища, то оказалось, что ни ад, ни рай девчонку не заказывали. Я им такой скандал закатила! Причины, конечно, выяснят и виновных найдут… недели через три. У нас, знаешь ли, такая канцелярия! Сто лет будешь по инстанциям бегать, а всех печатей не соберешь. Бюрократы проклятые…

– Значит, Лия свободна?

– Пей. Давай еще вон того белого попробуем.

– Угу. О… восхитительный букет! – признал я. – Мои друзья там переживают, наверное… Так я могу забрать Лию с собой?

– Нет… – неохотно выдавила Смерть. – Знал бы ты, как мне тяжело тебе отказывать! Но не могу я… Не имею права. Вот разберутся с этим делом, выдадут квитанцию – тогда забирай!

– Но это же минимум три недели!

– Иначе нельзя. Пойми! Я ничего не могу отдать добровольно.

Я сразу впал в глубокую задумчивость, очень близкую к желанию просто зареветь. Столько трудов, и все зазря?

– Как это ты пел в прошлый раз? – неожиданно ударилась в воспоминания Смерть. – Что-то… а, вспомнила!