Читать книгу - "За гранью - Марк Энтони"

Трэвис в изумлении обернулся.

Говорящий сидел на корточках перед небольшим костерком в полудюжине шагов от него. Возраст его не поддавался определению, хотя по некоторым признакам можно было догадаться, что он уже далеко не молод. В ниспадающих на плечи длинных темных волосах поблескивала седина. На выдубленном солнцем и ветром лице выделялись твердо очерченный рот и глаза, цвет которых в точности совпадал с неяркой голубизной зимнего неба над головой. Но более всего поразило Трэвиса его одеяние: серая домотканая шерстяная рубаха до колен, подпоясанная широким кожаным ремнем, и желто-коричневые штаны в обтяжку. Наряд завершали высокие кожаные сапоги и накинутый на плечи плотный темно-синий шерстяной плащ, застегнутый на горле узорчатой серебряной пряжкой.

В целом облачение незнакомца чем-то напоминало костюмы актеров, за представлением которых Трэвис наблюдал однажды во время традиционного фестиваля средневекового искусства, проводимого каждое лето на одном из туристических ранчо неподалеку от Кастл-Сити. Эти ребята частенько забредали по вечерам в «Шахтный ствол», чтобы пропустить кружечку-другую, и привлекали публику своими экзотическими нарядами кавалеров, рыцарей, разбойников, трубадуров, королев и придворных дам. Только вот одежда странника почему-то не очень походила на маскарадный костюм. Уж больно она была поношенной, неброской, покрытой дорожной пылью и грязью, да и выглядела чересчур… настоящей, если угодно.

Головокружение Трэвиса сменилось тревогой. Если отчаянный прыжок сквозь рекламный щит действительно перенес его в другое место, удаленное от Кастл-Сити настолько, что даже деревья здесь совсем не такие, как в горах Колорадо, то черт его знает, кто тут может встретиться на узкой дорожке? Он с подозрением уставился на незнакомца. А вдруг это какой-нибудь сбежавший из психушки шизик, разыскиваемый полицией преступник или даже маньяк-убийца?

Странник усмехнулся, словно прочтя мысли Уайлдера, и вновь заговорил звучным и чистым, как зов охотничьего рога, голосом:

— Тебе нечего опасаться, друг! Клянусь, что среди всех живых тварей, с коими можно столкнуться в здешних лесах, я наиболее безвреден. — Радушным жестом он указал на место у костра. — Я вижу, ты совсем замерз, путник. Садись рядом и согрейся. Что может быть дурного в такой безделке?

После всего, что с ним случилось, Трэвис без труда выдал бы с ходу не меньше дюжины вариантов. Но он и на самом деле изрядно озяб. Руки совсем закоченели, а ног он вообще не чувствовал. Пожалуй, будет благоразумнее внять уговорам этого странного типа. Все лучше, чем замерзнуть до смерти.

Приблизившись к костру, Трэвис плюхнулся на толстый ковер из опавших сосновых игл и протянул к огню руки. Вскоре по жилам растеклось блаженное тепло, и он перестал дрожать. Незнакомец без лишних слов поднял длинную деревянную ложку и помешал варево в котелке, подвешенном над костром на треножнике из свежесрубленных жердин. Потом наполнил до краев две деревянные миски и протянул одну из них Уайлдеру вместе со второй ложкой.

— Большое спасибо, — выдавил тот.

Странник молча кивнул и принялся за еду. Трэвис, поколебавшись, зачерпнул ложкой из миски немного варева и поднес ко рту. Мгновение спустя он уже пожирал содержимое с волчьей жадностью, не замечая, что обжигает себе язык и нёбо. Похлебка оказалась восхитительной на вкус и потрясающе пахла благодаря какой-то приправе из трав, которую он отродясь не пробовал. После первой же ложки в нем проснулся зверский аппетит. Ничего удивительного, ведь прошли почти сутки с тех пор, как он ел в последний раз.

Поставив наконец на землю опустевшую миску и чувствуя, как разливается по всему телу сладкая истома, Трэвис сыто зажмурился и не сразу заметил, что незнакомец наблюдает за ним. Нет, точнее будет сказать — изучает! Ему сразу стадо как-то неуютно под внимательным, пристальным взглядом этих бледно-голубых глаз, казавшихся намного старше их обладателя.

Но тут странник весело подмигнул Трэвису, и ощущение дискомфорта мгновенно прошло.

— Не бойся, друг, — сказал он. — Пускай мой взор не так остёр, как у других, но служит мне исправно. Не важно, что в тебе я разглядел, куда важнее то, чего не видел. Душа твоя чиста, в ней нету места Злу, и потому тебя зову я другом, каким, надеюсь, ты останешься и впредь.

Завершив эту тираду, он собрал посуду, тщательно протер пригоршней мягких сосновых иголок и сложил в котелок, который, в свою очередь, засунул в заплечную котомку. Потом снова обратился к Трэвису:

— Законы гостеприимства не дозволяют хозяину приставать к гостю с докучными вопросами на пустой желудок. Но завтрак наш закончен, и я не вижу причины, почему бы нам не представиться друг другу.

Трэвис открыл было рот, но странник жестом остановил его.

— Постой, друг мой, не торопись, в сем важном деле без кружки мэддока никак не обойтись. Хоть повстречались мы в краю глухом и диком, негоже все же нам приличий не блюсти.

Трэвис прикусил язык. Интуиция подсказывала ему, что странно одетый и вычурно изъясняющийся незнакомец не из тех, кому стоит противоречить без настоятельной необходимости. А тот тем временем снял с догорающих углей костра маленький жестяной чайник и разлил горячую темную жидкость в две глиняные кружки. Трэвис обратил внимание, что правую руку его гостеприимного компаньона плотно облегает черная кожаная перчатка, в то время как левую тот оставил непокрытой. Это показалось ему странным — как, впрочем, и многое другое в его манерах и поведении.

Взяв предложенную кружку, Трэвис с сомнением посмотрел на черную, как смола, жидкость. Он никогда не слышал названия «мэдцок», но напиток по цвету и консистенции подозрительно напоминал обычный кофе. Лишь пригубив кружку и отхлебнув маленький глоток, он понял, что это нечто совершенно иное. Мэддок превосходил черный кофе горечью, но пился гораздо лучше благодаря богатому ароматическому букету и восхитительному привкусу молотых орехов. А по воздействию на организм вообще оставлял кофе далеко позади. Трэвис ощутил это на себе почти сразу. В желудке потеплело, как после порции виски, а в мозгах прояснилось. Он недоверчиво покачал головой, чувствуя себя уже не усталым и разбитым после бессонной ночи, а наоборот — хорошенько выспавшимся и бодрым. Изумленно заглянув в кружку, он в два глотка допил остаток напитка.

Незнакомец со смехом поднял свою кружку и основательно приложился. Затем коротко поклонился и произнес официальным тоном:

— Мое имя Фолкен. Фолкен из Малакора. Занятие мое — странствующий бард. По праву и призванию.

Трэвис глубоко вдохнул и тоже поклонился.

— Меня зовут Трэвис Уайлдер, — сказал он, остро ощущая свою неуклюжесть и неадекватность в сравнении с церемонным представлением Фолкена из Малакора, и на миг запнулся, подбирая приличествующие случаю слова: — Не знаю точно, кто я по призванию, но занятие мое в настоящий момент — содержатель салуна. По праву покупки, — добавил он на всякий случай.

— Салун? — в недоумении нахмурился бард.

— Ну да, салун, — кивнул Трэвис. — Это нечто среднее между баром и пабом. — По выражению лица Фолкена он увидел, что тот не врубается, и продолжил перечень аналогов: — Кабак. Таверна. Корчма.