Читать книгу - "Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко"

У Людовика свое костюмированное представление, а у меня свое. Извини, малость помешаю. У меня костюм и реквизит получше.

Темнело. Гравиплатформа, плывшая над виноградниками, по опыту явлений «святого» Клинтона, выглядела как облачко и не привлекала внимания. В кругу шатров горели огни, двор собирался на вечернее шоу «Король Аполлон». Я тоже принарядился. Поверх штурмового бронескафандра, сейчас утонувшего в облаке, голопроектор был готов развернуть белую хламиду, нимб и крылья. Где-то в районе правого крыла затаилась верная катана.

Хорошо, в скафе запахов нет. Тысячи тел, моются раз в год, вонь перебивают парфюмом. Где ж ты, Русь православная, с еженедельной банькой.

Маркеры на дисплее показывали короля и кардинала, ага, уже близко. Но к началу спектакля я опоздал. Затренькали музыканты на лирах, запищали дудочки, создавая, типа, античную атмосферу. Мужик, помеченный у меня маркером как величество, выскочил весь в каком-то золотисто-желтом, солнце все-таки, не хухры-мухры, на голове неизменный парик, тоже желтый, и какие-то листики на парике. Человечек начал прыгать по сцене, если заранее не знать, что прыжки и ужимки означают балет, ни за что не угадать жанр представления. Где попик? А-а, в толпе, преданно ест глазами начальство. Все в сборе. Ну что ж, караул устал, закрываем собрание.

Действие первое. Киловатты акустической системы обрушили с небес похоронный марш Бетховена. Эта музыка может внушить оптимизм разве что некроманту. Музыканты скукожились и замерли. Живой звук не конкурент фонограмме.

Действие второе. Включаем габаритные огни. Из платформы в небо ударил столб света. Или с неба в платформу — с земли не разобрать. Внутри мой силуэт карающего ангела. Народ внизу охнул, оценили, как красиво.

Действие третье. Десантируюсь. Платформа висит метрах в трех над грунтом, плавно спускаюсь вниз на антиграве скафа. Голографические крылья раскрылись, выглядит, будто на них спланировал. Ну точно голубь на хлебную крошку.

Четвертое. Спрыгнул не прямо к Аполлоше, а в нескольких метрах от него. Иду грозно, весь в сиянии, нимб над головой, как фонарь уличный, все освещает. На пути пара герцогов или графьев, их так отстранил величаво, все же мускулы экзоскелета не шутка.

Пятое действие основное — суд над королем. Подошел важно. Он, молодец такой, никуда не сбежал, мизансцену не сломал. Положил ему руку на плечо и стиснул, тот взвыл от боли. Произнес медленно, на старофранцузский манер, для торжественности, мол, переполнили грехи твои, Людовик Людовикович, Божью чашу терпения, жизнь твоя распутная, прелюбодейская. А сейчас, гражданин Бурбон, против Божьей церкви войско повел, стервец? Против самого Бога выступил, страх потеряв? Это я сейчас легко рассказываю, а тогда видел перед собой затравленные глазки правителя, по приказу которого грохнули полторы тысячи моих гансов, и который собирался уничтожить всех, кто мне дорог на Земле-2.

Шестое действие. Казнь. По сценарию полагалось сорвать с него парик, взять головенку за натуральные волосы, а второй рукой рубить шею. Срывание парика позорит, и голову за парик не удержу. Тут прокол. Парик у него длинный и пышный, сдернул его, только король оказался плюгав, своих волос что у меня на коленке. Просто срубить голову — покатится, как футбольный мяч, не солидно. Подумал и сказал Людовику: «Отправляйся в ад». И безо всякого пафоса катаной проткнул ему сердце. Он сам был за колющее оружие.

Седьмое. Повторяю, но уже с преосвященством. Тоже голову не за что держать, тонзура бритая. Неудобные у меня клиенты.

Спектакль окончен, теперь производственное совещание. Меняю звук дискотеки на «Кармина Бурана». Именем Единого Бога упраздняю французскую монархию и провозглашаю на сто лет прямое правление наместника Бога. Понятно, кого именно.

Армию повелеваю вернуть в места постоянной дислокации.

Распускаю католическую церковь. Всем церковникам имущество под опись и на общее собрание к пророку через месяц в Париже. Теперь удар ниже пояса: отменяю церковную десятину, нокаут!

Почта, телеграф, вокзал, банк, землю крестьянам, мир народам, евро евреям, ничего не забыл?