Читать книгу - "Час перед рассветом - Татьяна Корсакова"

— Ятоже разберусь, — сказала она едва слышно. — Я никому не рассказывала… Знаешь, это очень тяжело и страшно — держать все в себе. Сначала просто больно, потом не хочется верить, а потом приходит прозрение. Ты ведь психолог, правда?

Он молча кивнул. Пусть так, пусть сначала Лена будет видеть в нем психолога, а не влюбленного мужчину. Всему свое время.

— Наверное, ты хороший специалист. — Она улыбнулась уголками губ. — В тебе есть что-то… что-то такое… С тобой легко и почти не больно. И хочется рассказать. Можно? — Она посмотрела на него с мольбой.

— Я слушаю. — Нужно было сказать что-то другое, но он не нашел слов.

— Чем больше я думаю о том, что произошло, тем больше мне кажется, что убийца среди нас. Он кто-то из местных.

— Почему?

— Я никому об этом не рассказывала, но мне кажется, что незадолго до смерти к Максиму вернулась память. Это сложно сформулировать, последние несколько лет наш брак был формальностью, но что-то все равно осталось, что-то на уровне интуиции. Еще в молодости он был одержим историей поместья, считал, что где-то в лесу спрятан графский клад. Он кое-что рассказывал мне тогда, но я была молодой и влюбленной, слушала, но не слышала, не придавала значения словам. — Лена немного помолчала. — А после этого несчастья, после травмы ему все стало неинтересно. Погасла какая-то внутренняя лампадка, если ты понимаешь, о чем я.

Гальяно кивнул, он понимал.

— Так продолжалось больше десяти лет, а этой весной лампадка снова зажглась. Максим стал словно одержимый: лес, гарь, затон, блуждающий огонь… Он хотел говорить только об этом. Говорил, что очень скоро мы разбогатеем, потому что он кое-что вспомнил, потому что у него есть тайна, за которую кое-кто заплатит очень большие деньги.

— Ты думаешь, он вспомнил того, кто на него напал, и собирался его шантажировать?

— Да. — Лена сжала кулаки. — И этот кто-то принял меры. Последнее время мне не дает покоя одна мысль, возможно, эта сволочь где-то рядом, возможно, он ходит и потешается над нами, а может быть, замышляет новое убийство. Я всматриваюсь в лица и гадаю, он — не он. Это страшно, это сводит меня с ума. Но теперь я тебе рассказала, и мне стало легче. — Лена невесело улыбнулась. — Наверное, ты очень хороший психолог.

Гальяно ударил по тормозам, развернулся к Лене всем корпусом.

— С тобой ничего не случится, обещаю! И не потому, что я хороший психолог, а потому…

Сказать «я тебя люблю» не хватило смелости, но, кажется, Лена поняла его без слов. На ее бледных щеках зажегся румянец, а в глазах появилось что-то такое… Обнадеживающее.

Обратно в поместье они вернулись ближе к вечеру. Этот день стал самым сложным и самым радостным в жизни Гальяно. После того разговора в машине, после его невысказанного признания что-то неуловимо изменилось в их отношениях. Вот только Гальяно никак не мог понять, в худшую или лучшую сторону.

Он проводил Лену до крыльца «девичьего» флигеля, но к себе не пошел. Захотелось побыть одному, все хорошенько обдумать, а лучшим уголком для уединения в поместье был и оставался парк.

Гальяно уже почти дошел до их секретного места, когда услышал женские голоса.

— …и ты уберешься отсюда немедленно, исчезнешь с глаз долой! — Это раздраженное, на грани истерики контральто, без сомнения, принадлежало Ангелине. — Ты думаешь, если Степка слепой, то и остальные тоже слепые? Думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь?

— Степан — мой босс. — А это Алекс, по-нордически спокойная и несокрушимая.

Все понятно, две девочки не поделили одного мальчика. Иногда такое случается. Можно считать, Туче повезло, обе девочки очень даже ничего, только вот стервы еще те.

— Вот и не забывай, что он твой босс! А еще лучше, собирай манатки и сваливай, пока я не рассказала Степке, что ты роешься в его бумагах. Шпионить за боссом тоже входит в твои профессиональные обязанности?

— Я не шпионила.

— Да ладно! Меня тебе не обмануть. И в лес ты шастаешь, как на работу. Сегодня утром я тебя видела. А ты думала, что я не заметила?

А вот про шпионские замашки Алекс и про походы в лес — это уже интересно.

— Ангелина, — Гальяно показалось, что в голосе Алекс послышались просительные нотки, — ты все неправильно поняла.

— Я все правильно поняла. Возможно, кто-то и считает меня дурочкой, но поверь, я далеко не дурочка.

— Я это знаю.

— А раз знаешь, не стой у меня на пути!

— Нет, и ты ничего не расскажешь Степану. Ты никому ничего не расскажешь. — В тихом голосе Алекс звенел булат.

— И что же меня остановит?

— Щукинское театральное училище или светлая память Станиславского. Выбирай, что ближе твоему сердцу. А может быть, один фестиваль или одна знаменательная встреча, после которой ты спешным порядком из брюнетки перекрасилась в рыжую…

— А ты, оказывается, та еще стерва. Я должна была догадаться, что при таких талантах ты многое можешь.

— Если бы я была стервой, досье на тебя уже лежало бы у Степана на столе. Я просто хочу, чтобы ты не вмешивалась в мои дела.

— Я люблю Степку…

— Возможно, так оно и есть. Тебе станет легче, если я скажу, что тоже его люблю?

— Нет, черт возьми! Мне не станет легче! Мне станет легче, когда ты и эта очкастая мымра свалите отсюда!

— На данном этапе это невозможно.

— Тогда хотя бы постарайся держаться подальше от Степки. Он мой, уяснила?

— Уяснила.

— Послушай, Алекс, — теперь уже в голосе Ангелины слышались просительные нотки. — Ну зачем он тебе, а? В поместье столько интересных мужиков. Ну выбери себе кого-нибудь.

— Я подумаю.

Гальяно представил, как Алекс думает над тем, как прибрать к рукам одного из них, и усмехнулся. Матвей женат, у самого Гальяно есть Лена, а Дэн до сих пор влюблен в девушку, которой больше нет. Такой расклад не оставляет хищнице Алекс ни единого шанса. А вот присмотреться к ней повнимательнее все-таки стоит.

Александр. 1918 год

В погребе было сыро, пахло сгнившей картошкой. Сброшенный вниз Саня кубарем скатился по земляной лестнице, больно стукнулся о край старой бочки. Он плакал от горя и беспомощности столько, сколько хватило сил. Перед крепко зажмуренными глазами проходила вереница лиц: отец, мама, дед, Аленка, одноглазый Ефимка, Чудо… Чудо не оставлял его в покое даже в стылом сумраке погреба. Он называл отца братом… А отец знал его имя… Про то, что у отца был старший брат, Саня знал. Дед рассказывал, что тот пропал без вести еще до Саниного рождения, а отец с мамой никогда не упоминали его имени, точно его и не было вовсе. Во всей этой скрытности была какая-то тайна. Но разве же он мог предположить, что тайна окажется такой страшной! Что его родной дядя станет братоубийцей, как Каин…