Читать книгу - "Чародей - Джин Вулф"

— Никакой, полагаю.

— Совершенно верно. Моя мать получила письмо от сестры, служащей при дворе. В Утгард отправляли посольство, и один наш родственник — дальний, но родственник — возглавлял его. — Нахмурившись, рыцарь Леопардов поворошил сучья в костре. — Я приехал в Кингсдум слишком поздно и в Иррингсмаут опоздал, хотя уже наверстал время. Думаю, сейчас они опережают меня на день-другой. А теперь вот это.

— Он опережает вас на неделю, самое малое.

— Вы точно знаете?

Я кивнул.

— И все же я мог бы прославить свое имя.

— На поприще дипломатии?

— В бою с ангридами. Я мог бы победить на турнире их искуснейших воинов или защитить наше посольство. Ангриды на все способны.

— А следовательно, едва ли можно ожидать, что их воины станут сражаться честно.

— Среди всего прочего, сражаться честно — значит сражаться в полную силу. Почему вы поддались мне?

— Он хитрый. — Хела хлопнула рыцаря Леопардов по плечу достаточно крепко, чтобы тот покачнулся, потом поднялась на ноги и пошла прочь неверной поступью. — Ты не выдержал испытания, — донесся издалека ее голос.

— Я объясню. Предупреждаю: вы не найдете ничего интересного в моем объяснении.

— Сомневаюсь.

— Посмотрим. Я люблю Дизири, королеву моховых эльфов. Я любил ее всю жизнь, — во всяком случае, сейчас мне так кажется.

Рыцарь Леопардов промолчал.

— Вы не верите в существование эльфов. Я был в Эльфрисе, и она была там со мной. Вы скажете, что наверняка я знал и других женщин. Я не мог полюбить ни одну, и они не могли заставить меня разлюбить Дизири.

— Вы счастливый человек, — сказал рыцарь Леопардов. — Большинство так и не находит настоящей любви.

— Возможно, вы правы. Однажды я почти забыл Дизири. Я находился далеко от нее. Очень далеко.

— Я бы сказал, вы и сейчас далеко от нее.

— Нет, сейчас недалеко. А тогда… я находился там, куда ей путь закрыт навеки. Мне казалось, я счастлив, и остальным тоже так казалось. У меня были могущественные друзья, которые хотели, чтобы я был счастлив, и делали для меня все возможное.

В отдалении ухнула сова, и я услышал, как Облако бьет копытом, готовая пуститься галопом.

— Что-то мучило меня. Я просыпался среди ночи в слезах и не мог вспомнить свои сны. Здесь я не сплю. Во всяком случае, в вашем понимании слова.

— Вы уже говорили что-то такое.

— Вероятно, тогда я солгал, но сейчас я пообещал говорить правду. Один мудрый друг понял, что я несчастлив, хотя сам не знал об этом. Он вернул мне тысячи воспоминаний, стертых из моей памяти.

— Вы были на острове Глас?

Я изумленно взглянул на него:

— Был. А почему вы спрашиваете?

— Одна старуха, в детстве рассказывавшая мне сказки, говорила, что люди там забывают свое прошлое и становятся веселыми и глупыми.

— Насчет этого мне ничего не известно, — медленно проговорил я, — но я действительно был на острове Глас и хотел бы возвратиться туда однажды. Видите ли, когда память вернулась ко мне, я понял: то, что казалось мне счастьем, на самом деле было всего лишь забвением. Я не мог обрести счастье без Дизири.

— Вам можно позавидовать, сэр Эйбел, как я уже сказал.

— Я рад, что вы так считаете. В Митгартр я вернулся, связанный известными ограничениями. Я не стану рассказывать об условиях, поставленных мне моим другом. Есть еще одно ограничение, касающееся вас. Я поклялся герцогу Мардеру, что отправлюсь в горы, встану здесь караулом и буду преграждать путь через ущелье всем рыцарям, покуда на заливе Форсетти не начнется ледоход.

— Или покуда вас не лишат оружия.

— Верно. Без шлема, кольчуги и щита я не смог бы удерживать ущелье. Я пообещал сражаться, но не обещал сражаться хорошо. Вы скинули меня с лошади…

— Вот она. — Рыцарь Леопардов указал рукой. — Я и не знал, что лошадь может ходить бесшумно, как лань.

Облако подошла ко мне и опустила голову, чтобы я погладил.

— Она понимает, что мы говорим?

— Больше, чем ребенок, и меньше, чем женщина. Но она понимает нас лучше, чем поняла бы женщина, а больше я ничего не могу сказать. Я собирался отдать Облако вам. И свой меч тоже. Это старинный клинок по имени Этерне. — Рыцарь Леопардов побледнел. — Я слишком поздно понял, что мне не следовало… что я вел себя как трус и подлец. А когда на заливе начнется ледоход?

Он покачал головой:

— Ни один человек не знает о льде и снеге меньше меня, сэр Эйбел.

— Сейчас середина зимы. Недель через шесть. Может, восемь. До того времени я не пропущу ни одного рыцаря. Потом я буду свободен и найду королеву Дизири…

— Как вы надеялись сделать сегодня?

— Да. Мне нужно копье — и, прошу прощения, получше, чем ваши.

— Я с радостью прощу вас, если вы объясните, чем плохи мои.

— Они ясеневые, если не хуже. И слишком длинные. Разве рыцарь добивается славы, ломая копья?

— Ну, отчасти — да.

— Другими словами, ваши копья сделаны для того, чтобы ломаться. Мне не нужна слава. Мне нужна победа — и колючее апельсиновое дерево.

Рыцарь Леопардов принес попону Облака, а я — свое боевое седло. Пока я затягивал подпругу, он принес уздечку, но я от нее отмахнулся.

Я вскочил в седло, и мы понеслись галопом вверх по склону воздушного холма. Достигнув вершины, мы остановились. Я свистнул, и Гильф взлетел на холм и потрусил следом за Облаком.