Читать книгу - "Золотая ладья нибелунгов - Ирина Измайлова"

Хорош был Киев! Многим нравился, многие хотели в нём жить.

Но и таких было немало, кто зло кривился при упоминании о русском стольном граде. Немало находилось врагов у князя Владимира. Как бывало всегда, враги гнездились по границам Руси, для защиты которых князь принялся ныне возводить по степным границам крепости и создавать при них постоянные засады^[45]. Вокруг таких крепостей возводились города, соединяя окраины Руси, скрепляя её могучим кольцом.

Немало врагов было у Владимира и в самом Русском государстве. Испокон века случались распри между князьями, начинались и разрастались войны, бывало, кровные братья истребляли друг друга, дабы утвердиться во власти... И, казалось бы, объединив наконец Русь, прекратив междоусобицу, Владимир Святославович принёс этой земле мир. Но не могли уняться и смириться противники принятой им веры Христовой, веры, которая стала отныне русской. Денно и нощно то не покорившиеся и затаившие злобу князья, то волхвы, утратившие власть над простодушными племенами и потому кипевшие злобой, то тут, то там баламутили народ, поднимали на бунт. То в одном, то в другом уделе вспыхивали распри, кровь русских лилась на русскую землю, а дружины князя или его посадников шли на смерть, чтобы отстоять порядок и сохранить незыблемой княжескую власть.

За Горою, за городскими стенами расстилались луга, во многих местах распаханные и засеянные рожью, гречихой, овсом, льном. Сажали здешние крестьяне репу, морковь, капусту, держали птицу и скотину, которую, случись беда, надо было живо загонять в Детинец, под защиту крепостных стен.

Росли вблизи града Киева и богатые дичью леса. Прежде больше всего любил Владимир Святославович охотиться в этих роскошных угодьях. Да и теперь не разлюбил давней забавы. Только вот времени у него на это оставалось мало. Так мало, что порой охотничий лук со стрелами месяцами висел на стене в нижних покоях княжеского терема.

В то утро караульные, смотревшие на зелёные просторы чащ и лугов с башен и через бойницы заборала^[46], сразу приметили двух всадников, миновавших ворота, проскакавших по мосту надо рвом^[47] и резво устремившихся к лесу.

— Гляди-ка, князь! — воскликнул один из караульных, даже издали и с немалой высоты сразу узнав и любимого княжеского жеребца, серого в яблоках, и характерную для Владимира посадку в седле — не всякий половец усидит в седле на таком скаку. При этом, не покачиваясь и держась за поводья одной рукой, в другой руке князь что-то сжимал, рассмотреть бы, что. Лук, наверное.

— Неужто наконец на охоту? — Другой стражник подошёл к первому и тоже стал смотреть. — И то сказать, бывало, трёх дней не проходило, а уж князь дичь травить мчится, а тут столь многими делами занят, что и пострелять некогда. О! А кто ж это с ним?

— Ну, как это кто? Варяг наш. Этот, как его? Верхарт, что ли?

— Герхард. Какой же он варяг, если в нашу веру крещёный?

— Ну и что, что крещёный? Всё едино — варяг, он везде варяг. Я слыхал, князь, что когда-то градом Киевом правил нынешнего князя пращур, он тоже был из варягов.

— Рюрик-то? — Старший из стражников снисходительно пожал плечами под серебристой чешуёй кольчуги. — Много ты понимаешь! Может, он и варяг, но наш, нашего роду-племени.

— Ага! — Второй спорил больше из упрямства, а может быть, потому, что без дела им обоим было скучно торчать на сторожевой башне. — Если нашего роду-племени, с какого же он рожна князя Аскольда с его братом из-за стен киевских выманил да убил?^[48]

— Ну, князья друг на друга нередко войной идут! — не без тайного осуждения проговорил старший. — Тут варягом-то быть необязательно. А Герхард этот, сказывают, воеводой был при германском амператоре^[49], а после с его посольством на Русь прискакал да при Владимире-то и остался. Больно они сдружились.

— И слава Богу! — искренне воскликнул младший из стражников, рыжеватый, ещё почти безбородый парень — светлый пух только-только стал заметен на его щеках и подбородке. — Воин-то он лучше некуда! Эй, гляди-ка, Проша, они ж не охотиться скачут, они в ратном деле сноровиться затеяли!

Действительно, немного не доехав до зеленеющих в конце поля густых кущ, князь и его спутник разом осадили коней и спешились. Солнце огнём вспыхнуло на полированном металле их кольчуг, лишний раз доказав, что они и впрямь собираются не гонять по лесу косуль или кабанов, а упражняться в воинском искусстве.

Коней отвели в сторонку и привязали к какому-то одиноко росшему деревцу. Рядом со светлым скакуном князя тёмно-гнедой жеребец его товарища казался чёрным. Но ростом, статью, красотой они удивительно походили друг на друга — кони были из одного табуна и летами одногодки, обоим по пяти годов.

Чем-то были похожи и их обладатели, во всяком случае, так казалось издали. Высокие, крепко скроенные, оба гибкие и упругие, оба в почти одинаковых кольчугах и островерхих шеломах, они смотрелись очень красиво.

Разойдясь в стороны, так что между ними осталось шагов сорок, воины одновременно шагнули друг другу навстречу. Шаг, ещё шаг... Вот они пошли скорее, вот почти побежали, одновременно вытаскивая из ножен мечи. (Конечно же, никакой не лук был в руке князя, а именно меч!)

И вот, кажется, ещё мгновение, и мужчины сшибутся, налетят друг на друга, и сила столкновения швырнёт обоих назад. Но они, оказавшись вплотную, резво развернулись вполоборота. И их мечи сшиблись, осыпав обоих снопами искр. Ещё разворот, новый удар, и опять ни один не коснулся другого, только мечи с лязгом и искрами испытывают прочность калёной стали.

Противники (по крайней мере так могло показаться) дрались всерьёз. Они кружили друг возле друга, делая выпады то с одной стороны, то с другой, то обманно отступая, то стремительно кидаясь вперёд, так что казалось, меч готов с ходу вонзиться в грудь соперника. Однако тот уже успевал вновь развернуться и напасть сбоку, но и его нападение встречала надёжная, несокрушимая сталь. Щита ни тот, ни другой не взяли. И то правда: в настоящем жестоком бою долго ли выдерживает даже самый надёжный щит? А если он сломан, покорёжен, сбит с руки воина, тогда надежда лишь на кольчугу, а ещё более — на свою выучку, быстроту движений и верность меча. Вот один из мечей взлетает над шишаком противника, но тот отскакивает и, верно, рассчитывает, что оружие второго с размаху воткнётся в землю. Не тут-то было! Противник на лету останавливает свою руку, отклоняется и уводит меч в боковой замах. И опять скрежет стали и брызги алых искр.