Читать книгу - "Слово Оберона - Марина и Сергей Дяченко"

— Пора отсюда выбираться, — сказал Уйма. В комнате, где нас поселили, имелось окно. И это очень кстати — я уже соскучилась по солнечному свету. Окно, правда, скорее походило на щель в стене, и через него невозможно было разглядеть ничего, кроме кусочка голубого неба, но мне и этого на первых порах хватило.

— Уйма. Я хочу пить — умираю.

Несколько секунд людоед внимательно меня разглядывал.

— Ключ не потеряла? — спросил он наконец.

Я отрицательно мотнула головой.

— Ну молодец, — Уйма встал. — Пойду добуду водички. И тебе, и мне.

Он вышел, и я слышала, как он переговаривается со стражником в коридоре.

Я обошла комнату. У одной стены, отделанной белым ракушечником, помещалась низкая кровать с горой тюфяков, почти как у принцессы на горошине. У противоположной стены, серой и сырой, стояло железное кресло. На подлокотниках и передних ножках ржавели тиски с огромными рыжими болтами.

Хорошенькое место.

Я села на угол кровати и почувствовала себя такой беспомощной, будто мне пять лет. Будто я заблудилась в лесу. Прав был Оберон. Он всегда прав. И я всегда дура, когда не слушаюсь его. Выбраться из этого страшного замка, кинуться назад по дороге, уставленной виселицами, подняться по лестнице в пещеру, пройти через Печать, зареветь в три ручья и признаться Оберону, что ничего не вышло и все зря. Мне так плохо, так хочется пить… Повиниться и отдать Оберону посох. И вернуться в свой мир — теперь уже навсегда.

Посох стоял в углу. Я вдруг вспомнила, как мы с Максимилианом мылись, брызгались и хулиганили. Я вскочила, схватила посох, попыталась вспомнить, как это у меня получалось — фонтан чистой тёплой воды…

Посох тихо урчал, как пустая водопроводная труба. По навершию сползли две прозрачные капельки. Я слизнула их шершавым языком, но легче от этого не стало — наоборот.

Я поставила посох на место. Стянув сапоги, легла на кровать. Закрыть бы глаза — и проснуться дома. И пусть мама будит в школу…

Без скрипа приоткрылась дверь. Вошёл Уйма.

У него было счастливое лицо заговорщика, а в руках — глиняный кувшин:

— На кухне добыл. Пей.

Я кинулась к людоеду, готовая расцеловать его колючие щёки. Схватила кувшин и опрокинула в себя, не задумываясь.

Это была вода. Просто вода, прохладная и вкусная. Я пила, обливаясь, постанывая, у меня даже слёзы от счастья выступили. Вот до чего доводит человека жажда!

— Спасибо, Уй…

Ноги вдруг подкосились. Уйма подхватил меня прежде, чем я шлёпнулась на пол, но не удержал кувшин. Загрохотала, разлетаясь, посудина, покатились черепки.

Руки мои повисли как плети. Ноги волочились по полу, когда Уйма споро тянул меня к кровати. Уложил на спину и отошёл. Я не могла повернуть голову. Скосила глаза и увидела, как людоед приоткрывает дверь, впуская в комнату Принца-деспота и лысоватого айболита-отравителя.

Я зажмурилась. Это было всё, что я могла в тот момент сделать.

— Где ключ? — отрывисто спросил Принц-деспот.

Уйма снова подошёл ко мне. Я почувствовала его руки в карманах куртки. Ни двинуться, ни закричать.

— Вот он, пропуск за Печать, — сказал Принц-деспот, и его голос дрогнул.

Кто-то приблизился к кровати. Не Уйма. Я слышала тяжёлое дыхание.

— Вы обещали мне мага, — голос бледного лекаря раздался прямо над моим лицом, на щёку упала капелька противной чужой слюны. — Она много может и ещё больше знает.

— Ничего особенного она не может, — пренебрежительно сказал Уйма.

— Посмотрим, — лекарь усмехнулся.

— Стража! — гаркнул Принц-деспот.

Застучали тяжёлые шаги.

— Взять вот это и отнести в подземелье господина лекаря. Запереть!

Чужие грубые руки подняли меня за руки, за ноги и потащили, как мешок.

Чуть приоткрыв глаза, я успела увидеть Уйму. Людоед улыбался.