Читать книгу - "Надежда Сокола - Андрэ Нортон"

Необходимость мгновенно принимать решения и физические усилия вскоре вернут его воображение к норме.

* * *

Так и оказалось. Возвращаясь, сокольничий столкнулся даже с меньшими затруднениями, чем на пути вперед. Его больше не подгоняла необходимость торопиться, спало нервное напряжение, он плыл чуть медленней и потому имел немного больше времени, чтобы заметить смертельно опасные препятствия и прокладывать курс так, чтобы избежать их.

И хоть он стремился к отдыху и спокойствию, которые найдет наверху, утес все же как будто слишком быстро навис над ним, отбрасывая на море глубокую тень.

Теперь воин был в большей опасности, чем за всю ночь, если не считать того момента, когда по собственной неосторожности столкнулся с качающимся кораблем.

Остальные пловцы тоже соберутся внизу. Он должен избегать столкновений с ними и в то же время не удариться о камни в поисках веревки.

Эти поиски оказались необыкновенно трудными.

Веревок опустили очень много. Он это знал, но знал и то, что каждая — всего лишь тонкая нить в обширной темной ярости бури. Невозможно отыскивать их на поверхности, где все равно слишком темно. А вода кипит водоворотом. Там никакое живое существо не выдержит.

Тарлах как можно дольше оставался под водой, но он нуждался в воздухе, и каждый раз, когда приходилось подниматься, на него обрушивались волны и обратное течение, и он в конце концов начал думать, что не выживет.

Прошло очень много времени, прежде чем Тарлах сумел найти и схватить одну из драгоценных веревок, Добившись этого, он начал пробираться по ней с лихорадочной скоростью, опасаясь, что волна вырвет канат у него из рук.

Легкие его готовы были лопнуть, когда Тарлах добрался до отягощенного грузом конца веревки. Не обращая внимание на боль, он продел ноги в петлю и отрезал камень, удерживавший веревку. Трижды быстро приподнимался и изо всех сил дергал. Потом принялся ждать.

Достаточно ли этого? Уловят ли вверху заранее обусловленный сигнал или решат, что это просто дрожь от ветра и волн?

Там должны действовать быстро! Грудь его уже разрывало, вопреки воле легкие готовы были набрать воду и тем кончить эту страшную боль.

Тарлах знал, что остаются секунды, прежде чем этот рефлекс победит. Он начал подниматься к поверхности, таща за собой веревку. Он понимал, что, делая это, сильно рискует, но дольше оставаться под водой нельзя, это тоже смерть.

Веревка натянулась. И начала быстро подниматься.

Сокольничий прекратил усилия и повис, позволив тащить себя. Вся его воля теперь направлена была на то, чтобы не вдохнуть, не глотнуть воды.

Голова его вырвалась на поверхность. Он с такой быстротой глотнул воздух, что сразу закашлялся. Это неважно. Ничего не имеет значения, кроме того, что он снова может дышать.

Сокольничий оставался в таком состоянии оцепенелой эйфории, пока его не подняли над водой. Если он хочет избежать ранений на этой последней стадии пути, ему еще предстоит работа.

Как делал во время спуска, он с помощью ног отталкивался от стены. Поучалось труднее. Усилился ветер.

Он яростно рвал воина, угрожал сбросить вниз, даже так близко от безопасности.

И дождь тоже мог сорвать с веревки. Он падал, казалось, сплошной стеной. Эта стена словно наносила сильный удар по телу.

В редкие моменты затишья Тарлах прислонялся лбом к веревке. Он был бесконечно рад, что ему не нужно по-настоящему подниматься самому.

Он все равно не смог бы это сделать. Слишком долго пробыл в воде. Мышцы его утратили гибкость, обычно проворное тело казалось тяжелым и неуклюжим, словно было сделано из плотной тропической древесины. Даже если бы воин потребовал от него усилий, тело не послушалось бы его. Он был прав, когда приказал, чтобы пловцов поднимали сверху.

Подъем занимает слишком короткое время, чтобы холод при нынешней температуре стал серьезной опасностью, тем не менее его нелегко выдерживать, как будто сама природа мстит за жертвы, которые вызовут его действия этой ночью. Холод проникал сквозь разорванную одежду, как когти тех злобных сущее! в, что обитают в Большом Зале Демонов.

Руки Тарлаха онемели, но он еще крепче цеплялся за веревку. Если разожмет их сейчас, упадет и, вероятно, разобьется о скалы.

Кончится ли когда-нибудь этот утомительный подъем?

Тарлах заставлял себя терпеть, подавлял нетерпение.

На неудобства он перестал обращать внимание, решив, что их все равно не избежать. Ему нужно терпеть, и он намерен это делать, как подобает сокольничему. Как бы ни было трудно, он знал, что когда-нибудь это кончится.

И действительно. Тарлах увидел над собой в нескольких дюймах край карниза. К нему протянулись руки, подняли его и поставили на ноги. И он стоял на прочной поверхности, тяжело опираясь на Бреннана. На него набросили плащ, поднесли к губам фляжку. Спиртное полилось в рот, и приятное тепло начало разливаться по застывшему телу.

Здесь же был и Рорик. Он принял на себя часть тяжести пловца.

Два лейтенанта заставили Тарлаха пройти к крутой тропе, ведущей в долину.

Но капитан сопротивлялся. Он еще не может…

Брениан понял, что его держит.

— Уна уже в долине, — закричал он, чтобы Тарлах услышал его сквозь рев ветра и грохот прибоя. Можно было не опасаться, что услышат враги. — Ты один из последних.

Тарлах благодарно кивнул. Он пошел с товарищами, позволил почти нести себя к месту, где ждала его лошадь. Его посадили в седло.

Бреннан тоже сел верхом, и два наемника поехали к круглой башне, оставив Рорика заканчивать работу наверху.