Читать книгу - "Война HAАRP - Василий Головачев"

Афанасий поморщился.

– Есть такой факт, наше чиновничество насмерть стоит, держась за кресла, попробуй пробейся, докажи, что ты сделал открытие, полезное для народа, вот умные и бегут из России. И почти все беглецы работают на военную промышленность Запада, я статистику изучал недавно. Если что и прогрессирует, то искусство убивать людей.

Дуня тоже опечалилась.

– По телевизору иногда показывают всякие расследования, так страшно становится. Человечество – что обезьяна в болоте с дубиной в лапах, если под дубиной понимать прогресс науки и техники, а под болотом морально-нравственную деградацию. Чем выше обезьяна поднимает дубину, тем глубже погружается в болото.

Афанасий с интересом вгляделся в мерцающие глаза девушки.

– Ты тоже рассуждаешь как матёрый философ. Проще надо к этому относиться и не бояться отстаивать свою правоту. Ударили по одной щеке? Ответь по двум!

Дуная погрозила ему пальчиком.

– Я видела твои ответы, это не метод, плохих людей мордобоем не исправишь.

– Но и терпеть их издевательства тоже не метод, на шею сядут. Сроду не любил теорию непротивления злу насилием, которую исповедовал Лев Николаевич. Эта теория едва не погубила Россию в конце двадцатого века, хорошо, люди спохватились, сопротивляться стали, не то мы с тобой разговаривали бы в другой стране. Или вообще не разговаривали бы.

– Ты пессимист. А Лев Николаевич – это Толстой?

– Он, родимый, либеральное «наше всё». Сам-то жил по иным законам. Вот родители твои молодцы, жили по справедливости и спуску негодяям не давали. Я помню, как их хоронили… – Афанасий помолчал, подумав, что зря заговорил об этом, расстроил девчонку. – Кстати, а где тот, кто их сбил?

– Посадили, – грустно ответила Дуня. – Говорят, из зоны живым не вышел.

– Значит, иногда и у нас возмездие добирается до подонков.

– Разве это важно? Папу и маму уже не вернуть.

– Это правда.

Дуня встала.

– Я молока принесу.

Афанасий взялся за пышку, но отложил, погладил себя по животу.

– На сутки наелся. С собой дашь парочку?

– Конечно, хоть все бери, – обрадовалась Дуня, – я ещё напеку.

Кто-то деликатно постучал в дверь.

Девушка вспорхнула с табурета, крикнула:

– Входите.

Дверь открылась, показался страдающий от ложного смущения Дохлый, приложил руку к груди.

– Извините, ради бога, здрасьте. Командир, выйди срочно, дело есть.

– Я сейчас, – поднялся Афанасий. – Молочка всё же выпью, холодненького.

Оба вышли на улицу.

– Что у тебя?

– К твоему деду полиция приехала.

Только теперь Афанасий заметил стоящий у дома Геннадия Терентьевича бело-синий джипчик «Нива Рено». Странно, что он не услышал, как джип подъехал.

Первая мысль была: приехал кто-нибудь из давних знакомых старика, которых у него было много…

Но я не слышал о знакомых полицейских, возразил Афанасий сам себе.

Дед попросил полицию об охране…

Он бы уже признался, да и для вызова охраны не обязательно связываться с полицией, есть частные охранные конторы.

Кто-то пожаловался на старика…

Но он ни с кем никогда не ссорился, соблюдая заветы добрососедства и мира.

Может, кто-то прослышал про последнее его изобретение?

– Номера чьи?

– Джипчик захудалый, как видишь, а номера костромские.

Сердце сжала лапа тревоги.

– Пошли. – Афанасий обернулся к выскочившей на крыльцо Дуне. – Я вернусь через пять минут, поговорю только.

Девушка кивнула, потом посмотрела на «Ниву», и глаза её стали тревожными.

– Буду ждать.

У джипа прохлаждались два рослых полицейских сержанта, один узколицый, морщинистый, несмотря на явную молодость, второй раздобрел явно не на казённых харчах, у него было лоснящееся круглое лицо и мощный живот. Оба уставились на майора и его спутника, пересекавших улицу и по-хозяйски подошедших к калитке.

– Эй, граждане, вы куда?

– Домой, – простецки ответил Афанасий. – А вы кто и откуда будете?

Полицейские обменялись взглядами. Узколицый взялся за приклад пистолета-пулемёта «Вал», висевшего у него через плечо на ремне.

– Тыловое обеспечение.

– Не знал, что мы живём за линией фронта. – Афанасий покосился на эмблему внутренних войск на предплечье пузана. – А с виду вы обыкновенные мусора внутренней службы. Сеня, поговори с братишками.

– Парни, давайте мирно побалакаем, – осклабился Дохлый, превращаясь в сельского раздолбая. – Погода хорошая, я вам песню спою.

Не слушая начавшуюся за спиной перебранку, Афанасий быстро преодолел дорожку до крыльца, заглянул в дом, никого не нашёл и выскочил во двор.

Геннадий Терентьевич был здесь, прижатый к стене сарая дюжим полицейским с шевронами лейтенанта, а напротив стоял капитан-замухрышка, напоминавший по виду небритого кролика. У него и глаза были кроличьи, красноватые, с поволокой.

Увидев внука, старик встрепенулся.

– Афоньша, тут видишь какая закавыка…

– Вижу, – процедил сквозь зубы Афанасий, подходя и гадая, есть ли ещё кто из полицейских в сарае или нет. – Отпусти его!

– Э, позвольте! – ожил «кролик». – Вы кто, собственно?

– Его внук. Отпусти, я сказал! – Глаза Афанасия стали бешеными.

Лейтенант подумал, отодвинулся от Геннадия Терентьевича. Старик поправил фартук, рысцой подбежал к Афанасию.

– Ни слова не говоря – сразу за петельки! Во власть, туды её в качель!

– В чём дело? – отрывисто обратился Афанасий к капитану, боковым зрением фиксируя действия лейтенанта. – Вы что себе позволяете?

– Нам предписано… – начал капитан, находясь в некотором замешательстве.

– Что?

– Доставить подследственного в областной отдел полиции.

Афанасий присвистнул.

– Подследственного? Это когда он успел стать подследственным? А постановление прокурора о задержании у вас имеется? А ему объяснили, в чём его обвиняют? Повестку приносили – явиться в следственный комитет или куда там ещё? Что ему инкриминируется?

– Задача поставлена – мы выполняем, – скучным голосом сказал глыбистый лейтенант; судя по кулакам, он мог работать вместо отбойного молотка.

– Вот когда будут соблюдены все формальности, все законные процедуры, тогда и поговорим. А пока прошу удалиться. Мне тоже поставлена задача – доставить его командованию.