Читать книгу - "Хозяйка Четырех Стихий - Мария Гинзбург"

– Успокойся, – сказал Ульрик, покосившись на мужчину. Тот не проявил никаких признаков жизни, хотя мальчик кричал так, что поднял бы и мертвого из могилы.

– Я прекрасно понимаю твой язык, – продолжал эльф. – Это твой папа?

– Да я уже вижу, – пробурчал мальчик. – Да, мой. Он до утра будет ни к чему не пригоден. Берите все, что хотите, и не торопитесь. Только не убивайте…

– Мне ничего не нужно, – терпеливо сказал эльф. – На вот, возьми…

Он осторожно просунул солдатика в щель. Сначала за печкой было тихо, а потом донеслось довольное сопение. Ульрик усмехнулся.

– В доме есть еще кто-нибудь?

– А как же, – отвечали из-за печки. – Сестренка моя.

– Где твоя мама?

– В госпитале, – сказал мальчик.

«Вот не везет», подумалось Ульрику. – «Только бы не инфекционное отделение».

– Чем она болеет?

– Ничем. Она там работает. Моя мама – медсестра.

Ульрик облегченно вздохнул.

– Как тебя зовут?

– Андрей, – ответил он, и по тону Ульрик понял, что ребенок лжет.

– Вот что, Андрей, – сказал эльф. – Ты видел замок, черный такой, стоит на утесе?

– Я слышал, что вы папке говорили, – сказал мальчик. – Что утес падает в залив. И что с того?

– Поднимется волна, – сказал Ульрик. – Это будет очень высокая волна. Такая высокая, что затопит весь ваш берег. Ваш князь попросил нас придти и сдержать волну. Но у нас может не получится. Я хочу, чтобы ты собрал вещи и ушел вместе с сестрой.

Последовала долгая пауза. Эльф решил, что придется развалить и печь тоже. Посыпалась известка, и из щели показался мальчик. В руке он бережно сжимал солдатика.

– Но сестра еще не может ходить, – сказал ребенок. – Натка еще сидеть-то не может. Она только зимой родилась.

– Ты сможешь донести ее?

– А чего ж нет.

– Ты знаешь, где у папы… – Ульрик покосился на тело и поправился: – У мамы лежат деньги? Документы? Какие-нибудь другие вещи, которые для твоей мамы исключительно важны?

Мальчик насупился.

– Нет, – сказал он.

– Ну и хорошо, – не стал настаивать эльф. – Но если вдруг вспомнишь, возьми их с собой. Я уйду, мне нужно помочь моему товарищу. А ты собирайся как можно быстрее и иди к маме, понял?

– Понял, чего ж тут не понять, – отвечал тот.

– Ну вот и славно, – сказал Ульрик и вышел.

Он нашел Марфора на берегу, у самой воды. Некоторое время они вместе смотрели замок. Пламя отражалось в воде под утесом. Вдруг Марфор наморщился.

– Что же там происходит, – пробормотал он. – Воздух насыщен магией, у меня аж в голове гудит… А ведь мы почти на полпути к докам.

Ульрик знал, о чем думает Марфор. Ваниэль осталась в самом опасном месте, у подножия утеса. У Марфора здесь болела голова от чар. А что сейчас чувствовала она, находясь в двух шагах от эпицентра схватки магов? Ваниэль была одним из самых сильных магов Рабина, и именно поэтому Лакгаэр попросил ее встать под замком. Там, куда придется основной удар. Оттого, смогут ли маги сформировать волну и направить ее дальше, зависело все. Да и Марфор не мог встать в другом месте. Половина эльфов, решивших помочь людям, пользовалась Чи Воды, вторая половина черпала Чи из Воздуха. Для того, чтобы обмениваться Чи в цепочке, эльфам были необходимы два Синергиста в середине «цепи», а именно Марфор и Кулумит.

И сейчас Марфор переживал за эльфку, но сделать ничего не мог.

– Скажи мне что-нибудь, чтобы все происходящее показалось мне незначительной ерундой, – сказал он.

Ульрик усмехнулся.

– Елена беременна, – сказал он.

– Ничего себе выдался год, – пробормотал ошеломленный Марфор.

Чистильщики уничтожали всех полукровок. Убивали и их отцов, если удавалось их найти, а в данном случае не пришлось бы искать долго.

Удар Эрустима опалил плечо и шею дракона, а также снес часть черепа. Изуродованная голова упала между вытянутыми лапами, придавив собой эльфа. Когда лапа разжалась, когти дракона вышли из его тела, и Шенвэль очнулся от боли. Язык Черного Пламени безвольно вывалился из пасти, с него сочилась слюна. Шенвэль зачерпнул немного в ладонь. Слюна линдворма, по преданию, оживляла даже мертвых. Эльф обтер раны, до каких смог дотянуться. Шенвэль почувствовал себя настолько лучше, что даже смог наложить на себя заклинания, обезболивающее и останавливающее кровотечение.

Черное Пламя открыл один глаз. На месте второго чуть подрагивал и сочился кровью раскрытый мозг дракона.

– Гном, – пробормотал дракон. – Никогда не доверял этим горным карликам…

– Аннари ничего не подозревал, – отвечал Шенвэль. – Я украл деньги сам у себя. Просто это был единственный твой вклад, который Искандер не конфисковал. Потому что ничего не знал о нем, я так полагаю.

– Но как… – произнес Черное Пламя. – Как ты узнал про те деньги?

Вода из разбитой чаши лилась прямо на пол, на ноги Шенвэля и лапу дракона. Дракон брезгливо отдернул лапу, задел куст ракитника и своротил его. По стене зазмеилась трещина.

– Мне помогла Лилит, – сказал эльф, переждав грохот. – Она ведь демон не только похоти, но и алчности. Но какое теперь это имеет значение?

– Ты прав, – сказал дракон. – Никакого. И все же я рад. Пусть Карина лишь взбалмошная девчонка со скверным характером, она не заслужила этого отвратительного рабства. Пусть лучше погибнет вместе с остальными, когда ты умрешь…

Веки эльфа дрогнули.

– А моя мать, выходит, заслужила? – спросил он. – Может, она сама этого хотела?

– Перестань, – сказал Черное Пламя. – Я ведь не знал, во что ввязываюсь. Гада вспоминала о тебе, и я ревновал… О тебе я помнил только, что ты принес Змею Горынычу эту проклятую палку, и я решил, что все дело в ней…

– И ты вернулся за Эрустимом потому, что твоя жена опять тебя не хочет?

– В тебе яда больше, чем во мне, – заметил дракон. – Впрочем, так было всегда. Может, поэтому драконихи так тебя и любят, ха?

– Ответь, – сказал эльф.

Черное Пламя вздохнул. Надулись и опали кровавые пузыри на оболочке мозга, которая постепенно начала сереть.

– Нет, это все Чудо Юдич. Змея Горыныча не было дома, когда я приполз, и этот идиот решил сделать братцу подарок к возвращению.

– Да уж, сделал, – усмехнулся Шенвэль.

– И не говори, – согласился дракон.

– Прости меня, Черное Пламя, – сказал эльф.

Но дракон не ответил. Шенвэль увидел, как тускнеет золотистый глаз.

Его враг умер.

Когда сидх ушел, Михей некоторое время подождал, потом осторожно выглянул на улицу. Мальчик почти поверил ему. Однако Михей хотел убедиться, не затаился ли сидх за углом, не ждет ли, пока Михей достанет припрятанный матерью под половицей мешочек с серебряными гривнами. «Вся моя молодость», говорила мать про этот мешочек. Михей вовсе не хотел, чтобы молодость матери досталась этому сидху. Но сидх и правда пошел помогать товарищу. Михей увидел их обоих. Они стояли на самом берегу, в низинке.