Читать книгу - "Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин"

Иван Панин, далеко свесившись с постели, сдвинул в сторону свой чемодан и дотянулся до свечного огарка, прячущегося в углу за кроватной ножкой. Миха уже чиркал отсыревшими от лежания на подоконнике спичками — три сломались, четвёртая с шипением зажглась. Димка Юреев на огонь покосился неодобрительно, но напоминать о том, что доцент Борисыч свечками пользоваться настрого запретил, не стал — все это и так отлично помнили.

В комнате было зябко: щитовой барак выстывал быстро. Прежний руководитель, старенький Максим Юрьевич с кафедры теплотехники, холода не любил и потому следил, чтобы огонь в крохотной котельной, пристроенной к домику, не угасал всю ночь — либо назначал дежурного, но чаще сам перебирался в обшитую кровельным железом каморку и до самого рассвета чутко дремал на нарах возле чугунной печки, прижимался к горячим трубам, обмотанным рваными фуфайками, и похрапывал — будто большой домашний кот мурлыкал. Едва жар спадал, Максим Юрьевич переставал мурлыкать и просыпался. Тяжёлой кочергой он ворошил в горячем горле печи, а потом кормил её кусками антрацита, выковыривая их из жестяной мятой ванны.

Максим Юрьевич заболел первого октября. Заменивший его доцент Борисыч топить котёл ночью запретил, и выдал каждому по дополнительному одеялу. Проку от них, впрочем, было мало, так что все, кроме каратиста Ивана, быстро приучились спать в одежде.

— Ну чего там? — спросил Димка Юреев. Он единственный не вылез из койки. Остальные собрались у чёрного, будто кусок угля окошка и пытались разглядеть хоть что-то за холодным стеклом, но видели только свои призрачные отражения, отражающуюся свечку, да лампу электрического фонарика, похожую на глядящий из тьмы светящийся глаз.

— Девчонки… — начал было Иван, отворачиваясь от окна, как вдруг на стекло со стороны улицы легла грязная исцарапанная ладонь. Вовка взвизгнул и выронил тут же погасший фонарик. Миха Приёмышев отшатнулся и в голос выругался.

— Чего там? — встревожился Димка Юреев.

Иван хмыкнул, глянув на приятелей, поднял кружку со свечой повыше, прислонился щекой к потеющему стеклу.

— Это Серж.

— Один? — спросил Димка.

Иван, ладонью заслонив глаза от неудобного света, смотрел вниз; вглядывался напряжённо в черноту, в которой скрывались заросли крапивы, конского щавеля, репейника и Бог его знает, чего ещё.

— Колюня тоже там.

Иван смутно различал два мутных бледных пятна.

— Ну наконец-то, — выдохнул Димка.

Он был староста группы, примерный комсомолец с безукоризненным личным делом и чётким пониманием этапов своей будущей карьеры. Лишние проблемы были ему не нужны.

Отпирать веранду пошли все скопом, только свечку погасили и спрятали на обычное место под кровать. Вовкин фонарик после падения барахлил; он то начинал моргать, то вовсе выключался — видимо, удар нарушил какой-то контакт. Бережливый Вовка, понятное дело, только этим и был обеспокоен. Он сердито бубнил что-то себе под нос и встряхивал фонарь, и хлопал его по боку узкой, будто бы девчачьей ладошкой — словно за строптивость наказывал.

— А вдруг там не они? — неожиданно приостановившись, предположил Миха, когда Иван уже тянулся к кованой щеколде на двери.

Все замерли.

— Что значит «не они»? — медленно проговорил Димка.

Вовка постучал замигавшим фонариком об колено и направил луч в тёмное стекло веранды, поймав в конус электрического света две сутулые фигуры, мнущиеся у крыльца в ожидании момента, когда их пустят в дом.

— Они, — неуверенно сказал Вовка.

— Они, — подтвердил Иван и снял с шеи тяжёлые нунчаки, сделанные из черенка лопаты и бельевой верёвки.

— Они, — шепнул Димка и тревожно оглянулся на обитую клеёнкой дверь, за которой сейчас спал бородатый доцент Борисыч. — Давайте уже скорей!

Откинутая щеколда клацнула; дверь открылась сама — её будто тёплым воздухом выдавило наружу. Фонарик погас в ту самую секунду, когда Серж и Колюня — если это действительно были они — неловко и неуверенно, будто на негнущихся ногах, стали подниматься по ступенькам. Вовка неумело ругнулся, Миха насмешливо фыркнул, Димка торопливо загремел спичками, а Иван бесшумно отступил вправо и взял нунчаки в боевую позицию — но этого никто не увидел.

Две фигуры, покачиваясь, встали на крыльце перед дверью. От них ощутимо несло падалью.

— Серёга? — осторожно позвал Димка. — Николай? — Он ухватил щепотью сразу три спички, чиркнул ими о коробок. Короткая вспышка осветила вставшие на пороге фигуры, очертила их грязные исцарапанные лица; жёлтый огонь отразился в тусклых глазах. Одна из фигур вытянула руку вперёд и, открыв чёрный рот, захрипела что-то.

«Мозги», — послышалось Димке. Он попятился, не понимая, что случилось с ушедшими на танцы приятелями, почему они так переменились, не зная, как нужно реагировать, что делать. Спички ожгли ему пальцы, он ойкнул, дёрнул рукой — и опять стало темно, опять стало тихо, лишь слышалось вокруг прерывистое дыхание.

— Мужики… — хрип повторился чуть отчётливей. — Мужики!..

Иван отбросил нунчаки, быстро шагнул к двери, подхватил и Серёгу, и Колюню, поддержал их, пособил им перебраться через порог. Вовка наконец-то растряс фонарик, осветил возвратившихся приятелей и обмер, онемел.

— Что случилось? — прошептал Миха.

Вопрос, в общем-то, был лишний. Всем и так было примерно ясно, что произошло.

— Деревенских сначала пришло немного, — докладывал упившийся холодного сладкого чая, ополоснувшийся и немного обсохший Серж. — Топтались перед сценой, на нас даже не смотрели. Потом девчонки появились. Две там ничего так мочалки были — Оля и Наташа. — Он поцокал языком.

— Доярки? — нервно хохотнул Миха Приёмышев.

— Сам ты доярка! — скривился Серж. — Оля школьница ещё, в этом году только закончит. Но девочка в соку! А Наташа в педе на втором курсе учится, а на картошку не поехала, потому что в родном совхозе на это время устроилась работать.

— Быстро ты выведал, — уважительно сказал Иван, подкладывая капельки застывшего воска под фитиль догорающей свечи.

— Учись, салага, пока я жив!

— Не учи учёного, — улыбнувшись, ответил Иван.

— Не надо было к ним лезть, — буркнул из угла Коля Карнаухов.