Читать книгу - "Тирмен - Андрей Валентинов"

– Я в девятом классе загулял, – вдруг, ни с того ни с сего, сказал отец.

Они уже возвращались к метро, забрав у бледного Гадюки вожделенную трудовую книжку и проверив наличие печати с подписью на увольнительной записи. Печать стояла на месте. Гадюка явно шлепнул ее заранее, а расписаться забыл и теперь побежал искать ручку, нашел, принес и расписался, приплясывая на лестничной площадке, босиком на кафеле, с таким видом, будто ставил крест на всех обидчиках оптом.

Идти по зимним переулкам после вонючего подъезда было чудесно.

– Ну, загулял и ладно. Уроки сачкую, с девчонками в кино хожу. В карты играл, в преферанс: мы по утрам у Чумы собирались…

– У кого? – потрясенно спросил Данька.

– У дяди Левы. Ты ж помнишь, его фамилия – Чумак. Тут еще Новый год на носу: елки-палки, лес густой… Меня несет, все по фигу, дома ничего не знают. Прихожу я как-то, а батя с Капранчуками выпивает. Стол накрыли, водочка, селедочка. А тут, значит, блудный сын вернулся: в школу за табелем не пошел, смотрел фильм «Клеопатра». За компанию с двумя… царицами египетскими. Откуда мне знать, что Людмила Петровна, наша классная дама, днем звонила ко мне домой и с батей про все мои художества… в подробностях…

Представив подвыпившего деда Сеню во гневе, Данька с сочувствием тронул отца за рукав. Дед Сеня, овдовев, два года назад женился по новой, на женщине тихой и хозяйственной, и перебрался к ней в Змиев, в частный дом с огородом и кустами красной смородины. К сыну он теперь наезжал редко. Раньше дед Сеня, приняв на грудь рюмочку, любил проявить талант педагога и поведать семье о преимуществах ремня перед прочими воспитательными методами. Хотя внука не бил ни разу.

– Ремнем лупил, да?

– Нет. Он уже поддал, а тут еще Капранчуки накручивают: оболтус, распустился, от рук отбился… Батя вылетел в коридор, кричит, мол, я рано себя взрослым почувствовал, он мне покажет, где раки зимуют! Схватил меня в охапку и зачем-то к потолку подбросил. Наверное, чтоб показать, какой он до сих пор сильный. Я – дылда стоеросовая, а у бати радикулит, поясница… Сам знаешь, ему тяжести нельзя. Я чуть подпрыгнул, чтоб ему легче было, только не помогло. Мама моя, твоя бабушка Лида, спину ему после картошкой обкладывала…

– Картошкой?

– Ага. Варила картошку в мундирах, терла на терке прямо с шелухой и это горячее пюре – бате на поясницу.

Мимо пробежала стайка абрикосовых пудельков, заливисто лая на кота. Приблизясь к серому разбойнику, пудельки свернули к стене дома и начали сосредоточенно метить территорию, делая вид, что про кота забыли на веки вечные. Кот фыркнул с презрением, распушил хвост и не торопясь убрался в подворотню: наступало время обеда, пора было искать подходящую мусорку.

– И что?

– Ничего. Просто я тогда впервые понял, что мой батя стареет. Раньше не понимал, а тут словно обжегся. – Отец смотрел под ноги, боясь поскользнуться и упасть. Дворники лед не скалывали, на тротуаре наросла бугристая корка, коварно припорошенная снежком. – Слушай, Дантон, ты так идешь, словно никогда не падал! Прямо зависть берет…

Данька подумал, что отец прав. За эту зиму он ни разу не упал. Раньше грохался от души, едва ноги не ломал, а теперь перестал. Даже мысли такой не закрадывалось, что можно поехать по льду, шлепнуться, вывихнуть лодыжку, отбить копчик…

В метро они расстались.

Отец поехал по делам, а Данька – домой. Разогрев суп-харчо и жаркое с гречкой, он пообедал. Ужинать, скорее всего, тоже придется в одиночестве. Мать сейчас трудилась бухгалтером в благотворительном фонде «Надiя»: платили там хорошо, лучше, чем на прошлой работе, но засиживаться приходилось допоздна. Налоговая, проверки, отчеты, балансы… Жирный говорил, что в благотворительных фондах самое ворье ошивается. Пробы некуда ставить. Ну, это Жирный о начальниках типа Гадюки, а не про маму…

Позвонить Лерке?

За окном сгущались сумерки: махровая сирень, прошитая серебряной строчкой снега. В январе темнело рано. На улице горело всего два фонаря: город экономил электричество. Периодически устраивались веерные отключения по районам, плановые и внеплановые. Кощей, которому предки купили персональный компьютер, во всеуслышание ругался: от таких шуточек комп портился, а вещь дорогущая.

Не у каждого, значит, дома стоит.

Даньке было плевать на компьютерные проблемы Кощея, но сидеть вечером, читая книжку при свече, и ждать, пока районные электрики возьмутся за рубильник – удовольствие из сомнительных. Еда в холодильнике портится, в подъезде страшновато, в киосках ночные продавцы тоже свечки жгут: синенькие, будто на кладбище.

А вот в тире у дяди Пети свет никогда не выключают.

Во всяком случае, Данька ни разу не замечал, чтобы тир обесточивали.

Устроившись на диване и взяв телефон на колени, он замешкался. Разговор предстоял тяжелый, но победа над Гадюкой толкала на дальнейшие подвиги. Жаль, у Лерки оказалось занято. Встав и включив телевизор – убить время, пока Валерия Мохович или ее словоохотливая бабушка перестанут болтать, – он снова забрался на диван. Дистанционка сломалась на прошлой неделе: Данька на нее сел, не заметив. Отдать в починку все не доходили руки, вот и надо было «доходить» ногами: бегать туда-сюда, если, например, хочешь переключить с канала на канал.

«Тонис» показывал региональные новости.

– На площади Свободы, в преддверии рождественских праздников, – вещала молоденькая блондинка-дикторша, хлопая длинными ресницами, словно кукла, – состоялись народные гуляния. Вокруг центральной елки нашего города… председатель областной администрации приветствовал собравшихся… год Огненной Крысы…

Он набрал Леркин номер еще раз.

Занято.

Сколько можно разговаривать? Небось Тютюнец на проводе…

– …состязания силачей. Главный приз получил наш знаменитый богатырь Кирилл Потебня под аплодисменты зрителей. Потом начались гонки на кроватях…

На экране рядами выстроились кровати: больничные, как показалось Даньке. С никелированными спинками, сетками-кольчугами, на металлических роликах-колесиках. Каждую кровать оседлал щуплый гонщик в лыжном костюме и вязаной шапочке, а за спинкой встал «толкач» – парень покрепче. Маразм, подумал Данька. Такие гонки он видел летом и не нашел в них ничего веселого или увлекательного. Бег в мешках и тот интереснее. А сейчас, по скользкому, обледенелому булыжнику площади…

– …у финиша случилось непредвиденное…

Гонки показывали в записи, не в прямом эфире. Старт мигом сменился изображением финиша. Кровать-лидер, которую с упрямством носорога толкал багровый и потный детина, подскочила на выбоине, пошла юзом и перевернулась: «толкач» не справился с управлением. Гонщик вывалился на брусчатку, ударился боком и плечом; свергнутого лидера по краю обошла другая кровать, на которой ликовал везунчик-победитель.