Читать книгу - "Наследник - Михаил Ахманов"

Стемнело, и над городом раскатился протяжный вопль муэдзинов. Яркие южные звезды стали загораться в небесах, с предгорий налетел прохладных живительный ветерок, где-то журчала вода в невидимом арыке, и доносился с проспекта тихий шелест шин. Девять вечера, детское время, подумал Каргин, а на площадях и улицах почти безлюдно… Зато в ресторанах и барах жизнь кипела и била ключом: виднелись за окнами нарядные женщины с солидными упитанными спутниками, скользили меж столов, вздымая подносы, официанты в бешметах и стройные полуголые официантки, шумные компании ели и пили, то и дело разражаясь хохотом, в темных углах тискали девиц, нюхали с бережно развернутых бумажек, или, сблизив головы, торговались, передвигая с одной стороны стола на другую пухлые конверты. Еще, прогулявшись вдоль фасада, Каргин разглядел отдельный кабинет, где с узкоглазым мужчиной, похожим на японца, пировали трое местных, а перед ними выплясывала танец живота светловолосая девушка, потом – обширный зал со стойкой бара; зал был интимно полуосвещен, и потому разглядеть, кто смешивает коктейли и разливает коньяк не представлялось возможным.

– Входы, ага! – сказал один из швейцаров, безошибочно распознав в Каргине русского. – Входы, вэсэлыс! Всо ест: плов, водка, травка, дэвушки! Ай, какие дэвушки! – Он закатил глаза.

– Денег нет, – ответил Каргин.

– Нэт? Зачэм тада в Армут приэхал? К нам бэз дэнег не ездат!

– Завтра приду. Товар привез, сдам его, получу деньги и приду.

– Давай, давай, ага! Будэш доволен! – Швейцар стукнул себя кулаком в грудь. – Будэш, клянусь аллахом! Вахид тебе плохого нэ пасавэтует!

Кивнув, Каргин не спеша отправился в гостиницу, проскользнул через двор, мимо дремавшего черного «ЗИМа», поднялся по лестнице на свой этаж, пожелал спокойной ночи Дмитрию, стоявшему на часах, вошел в номер, разделся и сел на кровать. Тяжело ему как-то сделалось, словно события этого дня, странствие в горы, схватка с бандитами, встречи со старым Ниязом и бравым полковником Азером, а больше всего – лицедейство на пресс-конференции – в общем, все это навалилось ему на душу, стиснуло тяжким грузом и хоть раздавить не смогло, но в зеленую тоску вогнало. Ласточке нужно позвонить, решил он, ласточке и родителям… Рука уже потянулась к трубке, но тут телефон очнулся сам и испустил пронзительную трель.

– Кто? – мрачным тоном спросил Каргин.

– Будьте добры, мистера Алекса Керка. – Говорили по-русски, но с заметным акцентом уроженца Средней Азии.

– Керк аппарата. Слушаю.

– С вами, ага, говорят из канцелярии министерства Военной Промышленности и Обороны. Минбаши Айвар Сабитов, адьютант сардара Таймазова, светлого эмира министра.

– Я отдыхаю и деловых переговоров не веду, – отрезал Каргин. – Свяжитесь утром с моим офисом, с Роговым или Флинтом. Желаю спокойной ночи, минбаши.

– Подождите, почтенный ага, не кладите трубку! – заторопился адьютант. – Я беспокою вас по поручению Чингиза Мамедовича. Светлый эмир министр приглашает вас к себе на чашку чая, и встреча будет не деловой, а личной – завтра, в любое удобное вам время. Только вас одного, без делегации.

– Вы понимаете, с кем говорите, минбаши? – зловещим тоном вымолвил Каргин. – Я не имею привычки гулять в одиночестве, без своего секретаря, шофера и трех охранников.

– Тысяча извинений, мистер Керк! Вы меня неправильно поняли – о техническом персонале речь не идет. Разумеется, вас могут сопровождать ваши люди, но чай со светлым эмиром министром вы будете пить наедине. Тет-а-тет! Когда вы желаете осчастливить нас своим посещением?

– Ну, скажем, часика в четыре, – небрежно протянул Каргин. – Или лучше так: между четырьмя и пятью, но не позже шести. Светлого эмира, министра и сардара это устроит?

– Вполне. Стамбульская улица, десять, мистер Керк. И пусть ваш путь будет усыпан розами.

Положив трубку, Каргин довольно усмехнулся. Клюнуло! Кто там болтается на крючке пока неясно, но надо думать не плотва, раз вставили шило светлому эмиру! Ишь, засуетился!

Он встал, открыл шкаф, где за одеждой было спрятано оружие, взятое сегодня с боя, вытащил автомат, перенес к столу и, закрыв глаза, разобрал его и снова собрал. Потом сделал то же самое, засек время и убедился, что норматив перевыполнен. Это окончательно успокоило Каргина; он щелкнул несколько раз предохранителем, сунул «калашников» в шкаф, связался с Краснодаром, послушал щебет ласточки, передал отцу привет от Азера и сказал, что у него все о'кей. Затем лег в кровать и смежил веки.

Сон его был глубок, и никакие сновидения его не тревожили.

* * *

Интермедия. Ксения

Удачный день. Была в «Достыке», украшала свидание местных деловых с каким-то бизнесменом из Японии. Деловые сняли зальчик, расписанный под гарем персидского шаха: кусты роз между увитых плющем павильончиков, лани и олени с кроткими глазами, бассейн с фонтанами, а у бассейна – нагие девушки: одна поет, другая играет на флейте, а остальные пляшут. Красиво! Ксения тоже плясала – танец живота, фламенко и еще один испанский, с кастаньетами. Японцу понравилось. Не старый японец, лет сорока, а выглядит еще моложе. Возраст свой он Ксении на пальцах показал и попросил перевести, что восхищен русскими девушками, и что жены у него нет. Ну, это уже лишнее. Есть жена, нет жены… Какое ей, Ксении, дело?

Когда приехали в «Тулпар» и в номер поднялись, он был с ней очень нежен, шептал на английском и по-своему какие-то слова, которых Ксения не понимала, а по-русски знал только одно ласковое – дологая. Ну, и то хорошо… Рассчитался щедро, не скупясь, но не долларами, а таньга и иенами. Керим, получивший свое с деловых, скривил губы, но иены взял, прикинул курс, довольно осклабился и оставил ей таньга. Потом, опять усмехнувшись, сказал, что завтра-послезавтра отправит Ксению, Иру, Зойку и Веруню в горы отдохнуть. Не только, правда, отдохнуть, а еще и поработать на уважаемого человека, эмира, который настоящей крепостью владеет и городком Кара-Суук. Тихое место, отдаленное, и потому эмиру скучно. А сам он еще молодой и сильный, так что четыре наташки будут ему в самый раз, на ночь хватит, а то и на две.

Ксения выслушала и пожала плечами. Сегодня японец, завтра – эмир, послезавтра – араб или турок из чеченских наймитов, а там кто-нибудь другой… Не все ли равно?

Сверху мокро, снизу грязно,

Посредине безобразно,

Посреди моя душа,

А за душою – ни гроша.

Владимир Высоцкий