Читать книгу - "Конан и честь империи - Джеральд Старк"

Потом кто-то сказал, что всех скогров изловили, но Диса все равно не успокоилась. Она никак не могла понять, как может существовать подобное – зверь и вместе с тем человек? Либо одно, либо другое. Диковинные какие-то порядки в этом Пограничье. Похоже на сказку, а сказки, как ей не раз объясняли, всего лишь забавная или поучительная выдумка.

Конец препирательствам положило явление отчасти знакомого лица – со стороны служб подошел месьор управляющий коронного замка. Следом плелся чрезвычайно удрученный пес серо-серебристой масти, чуть оживившийся при виде Дисы и вяло помахавший ей хвостом. Животное не возражало против того, чтобы его погладили и для смеху дунули в нос – длинная морда зверя немедля сморщилась, а губы задрались, открывая пока еще мелкие белые клыки. Ричильдис припомнила, что это все-таки не овчарка, а молодой волк. Зовут его Гвен и он считается приемным сыном и наследником здешнего короля. Такому утверждению Лаэг и Диса сразу не поверили: слишком уж оно невероятно звучало. Животное не может наследовать, тем более целое королевство, пусть и захудалое!

Выслушав обе стороны, месьор Магнуссон на краткое мгновение скривился и вынес решение: «Отпирайте. Хотят – пусть посмотрят. Я сам их провожу».

Залязгали ключи, загромыхало железо о железо, тяжеловесно и внушительно скрипнула дверь. За ней потянулся самый обычный коридор – облицованный плитами серого и красноватого гранита, еще не успевшими покрыться следами копоти от постоянно чадящих факелов, низкий сводчатый потолок, через равные промежутки прерываемый изгибами арок, уходящими в стороны темными ответвлениями и дверями – то деревянными, обшитыми для крепости полосами железа, то решетчатыми. Увиденное мало отличалось от подземелий Тарантийской крепости, даже запах схожий: тянет сырой прохладой, землей и почему-то перебродившим вином. Наверное, часть подземелий, как это заведено, используется под склады провизии.

Звуки людских шагов гулко отражались от потолка, переплетаясь с частым цокотом звериных когтей – Гвен бежал чуть впереди, порой бросая косой взгляд через плечо.

– Ежели не секрет – зачем вам понадобились спятившие оборотни? – по-свойски осведомился Темвик, в очередной раз наклоняясь и уберегая голову от близкого знакомства с выступами на потолке. – Сколько твердили – за этими двергами нужен глаз да глаз! Отгрохали громадину, но постоянно забывали – строят для людей, а не для своих приплюснутых сородичей!

Лаэг, к которому обращались с вопросом, здраво рассудил, что на сегодня ссор достаточно, а требовать от провинциалов должного соблюдения правил приличия не имеет смысла. Здесь разговаривают так, как привыкли с детства.

– Интересно, – честно признался он. – Мы никогда не видели ничего подобного. Кроме того, когда мы вернемся в Тарантию, наш достопочтенный преподаватель словесности наверняка потребует от меня и Дис составить повествование об этой поездке. Вот я ему и напишу такое… чтобы по ночам кошмары снились.

Магнуссон оценил замысел и хрюкнул. В повадках этого человека крылось нечто от большой и добродушной с виду собаки, вроде тех, что стерегут отары на пастбищах Таурана.

– Простите, а вы сами – тоже… э-э… оборотень? – рискнула встрять в разговор Ричильдис.

– Угу, – не удивился вопросу Темвик. – Самый настоящий. Можете спросить у своего отца – он подтвердит.

– А он? – Диса показала на серебристого волчонка.

– Насчет него – не знаю. Гвен какой-то неудачливый уродился. Вроде не зверь, но и не оборотень. Может, когда повзрослеет, станет ясно, что он такое.

Трое посетителей и волк свернули направо, спустившись по лестнице с крутыми ступеньками и выйдя в маленький полукруглый зал, вроде обычнейшего караульного помещения. Там имелись люди – трое стражников, торопливо выскочивших из-за стола и вытянувшихся по стойке «смирно» (один, как успел заметить Лаэг, еле успел прибрать в карман маленький стаканчик и кубики только что метаемых на столе костяшек), и самые настоящие заключенные.

Узники размещались в камерах, выгороженных массивными решетками и больше смахивающими на клетки зверинца. Ричильдис с боязливым любопытством уставилась на непонятные силуэты и на всякий случай шагнула поближе к брату.

– Это не одержимые, – пояснил Магнуссон, – всего лишь не в меру буйные обыватели, которые сидят за погром гиперборейского посольства. Святой брат! – он возвысил голос: – Эй, брат Бомбах, как поживаем? Все также упрямо проповедуем истребление колдунов или собираемся покаяться в содеянном?

В темноте за решетками завозились, прокашливаясь и нехотя поднимаясь на ноги, смутно видимые силуэты. В моргающем свете масляных ламп ясно различалась выступившая к самой решетке коренастая фигура в оборванном балахоне, когда-то носившем гордое звание одеяния служителя митрианского ордена.

– Не раскаивался и не стану, – басовито заявил монах. – Ибо за веру святую и за землю отеческую лишения многие претерпеть готов. А вот добрых людей столько держать в неведении – нехорошо. Сказали б им, чего ждать, чтоб не маялись понапрасну.

– Чего с вами делать – это пусть король решает, – невозмутимо отрезал Темвик. – Приговор же будет выноситься аккурат на Ярмарке, до которой осталось…

– Три дня, – с готовностью подсказал Лаэг.

– Ага, точно, – кивнул управляющий. – Три дня. Так что ведите себя тихо, а брат Бомбах поведает вам что-нибудь душеспасительное. Ну что, не передумали? – он развернулся к невольно притихшим детям. – Пойдем знакомиться с нашими бедолагами?

– Пойдем, – упрямством и настойчивостью младший из принцев Аквилонии вполне мог поспорить с собственным отцом.

* * *

Одержимых представителей народа Карающей Длани содержали по соседству. Требовалось только открыть дверь из караульного помещения и одолеть десяток ступенек вниз. Гвен, едва перешагнув порог, немедленно заворчал, низко пригнув голову и вздыбив шерсть на холке. Ему явно не хотелось входить, но и бегство он счел ниже своего достоинства.

Внизу оказалось темно – неуютный мрак разгоняли только робкие огоньки закрепленных на стенах факелов. Слышалось чье-то жалобное хныканье, неразборчивые причитания, мягкий топот безостановочного кружения запертого в клетку дикого животного. Пахло страхом, если, конечно, отвлеченное чувство может иметь запах – прогорклый и одновременно сладковатый, как в давно заброшенном склепе. Здесь царили отчаяние и настороженность, а еще – невероятное желание оказаться на свободе. Оно было столь сильным, что приобрело осязаемость, и эта бестелесная осязаемость со всего размаху обрушилась на маленькую Дису, оттолкнув ее к холодной стене. Девочка растерянно затрясла головой, и тут в темноте прозвучал вполне нормальный (отчасти слегка раздраженный) женский голос, произносивший слова с диковинным прищелкиванием на окончаниях:

– Какого демона?! Я же просила меня не беспокоить! Кого там носит?

– Это мы, – обескураженно произнес Темвик Магнуссон. – Кажется, нас забыли предупредить… Рени, что ты здесь делаешь?