Читать книгу - "Посольский город - Чайна Мьевилль"

Хозяева иногда показывались в поле нашего зрения, одни или небольшими группами, в сопровождении зелле они двигались замедленной рысью по своим переулкам. С какими целями они приходили, кто знает? То ли из любопытства, то ли чтобы срезать путь. Иные заходили глубоко в область дыхания эоли, прямо на окраины Послограда, причём некоторые из них искали сравнения. Это были ариекаи-фанаты.

Раз в несколько дней двое-трое, а то и целый конклав ариекаев появлялись, изящно переступая тонкими хитиновыми ножками. Подрагивая веерами крыльев, принаряженные — в кушаках с бахромой из плавников и филигранных украшений, каждое из которых отзывалось на ветер определённым звуком, таким же броским, как яркий цвет, — ариекаи заходили в «Галстук».

— Наша публика нас требует, — сказал кто-то, когда я увидела такое явление впервые. Несмотря на заезженную остроту, было понятно, что сравнения очень ценят эту публику. В тот единственный раз, когда я убедила Эрсуль пойти со мной, чтобы собрать анекдоты и потом вместе посмеяться над моими новыми товарищами, появление Хозяев полностью вывело её из равновесия. Сколько я ни уговаривала её шёпотом не бояться ариекаев, она молчала, и лишь пару раз ни к селу ни к городу вставила несколько коротких вежливых фраз. Я и раньше бывала с ней в компании местных, но никогда ещё эта компания не была такой неформальной, такой свободной от официальных процедур, принятых в Послограде, и подчинения неведомым желаниям Хозяев. Больше она со мной туда не ходила.

Владелец «Галстука» и его клиенты любезно не обращали внимания на Хозяев, пока те перешёптывались между собой. Кораллы их глаз тянулись к нам, растопырив отростки, и осматривали нас, а мы смотрели на них. Официанты и посетители привычно скользили мимо них. Разглядывая нас, Хозяева негромко о чём-то переговаривались.

— Говорит, что ищет того, кто балансировал с металлом, — обычно переводил кто-нибудь. — Это ты, Бернхам. Встань, парень! Пусть тебя узнают.

— Говорят о твоей одежде, Саша.

— Вон тот говорит, что я полезнее тебя — он меня всё время произносит.

— Я не это имел в виду, ты, нахал… — И так далее. Иногда, когда меня обступали Хозяева, мне приходилось гнать внезапно нахлынувшие воспоминания о себе — девочке в том ресторане.

Частых визитёров было легко распознать по расположению глаз-кораллов, по пятнам на спинном крыле. В порыве озорства мы окрестили их согласно этим особенностям: Коренастый, Круассан, Пятёрка. Похоже, что и они нас тоже легко различали.

Мы узнали, у кого какие сравнения были любимыми. Так, меня регулярно произносил один высокий Хозяин с ярким чёрно-красным спинным плавником, так похожим на юбку для фламенко, что мы прозвали его Испанской Танцовщицей.

— Он делает такую замечательную штуку, — сказал мне Хассер. Он знал, что я почти ничего не понимала. — Когда говорит о тебе. — Я видела, что он подыскивает слова, чтобы передать нюансы. — «Когда мы говорим о говорении, — говорит он, — большинство из нас как та девочка, которая съела то, что ей дали. Но с ней мы можем выбирать, что мы говорим». Он просто виртуоз. — Видя выражение моего лица, он пожал плечами и хотел оставить эту тему, но я заставила его объяснить.

В основном моё сравнение использовали, когда хотели сказать, что приходится обходиться тем, что есть. Испанская Танцовщица и его друзья каким-то странным риторическим вывертом, переносом ударения с одного слога на другой умудрялись передать мною потенциальную перемену. В этом был особый шик, от которого Хозяева приходили в экстаз. Я не знала, всегда ли они были так заворожены Языком или их одержимость стала результатом взаимодействия с послами и нами, странными безъЯзыкими существами.