Читать книгу - "Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Юлия Славачевская"

Крупный подвижный рот мага исказила озорная усмешка.

— А ты красивая, знаешь? Особенно в жемчужно-туманном отблеске Первой луны!

Положив руку ему на грудь и закрыв глаза, я ощутила ускоренное биение сердца. И тут в парне пробудился хищник. Большо-ой такой. Полосатый. И он принялся меня с удовольствием жра… «кушать». Почувствовав прикосновение губ к своим волосам, я таяла в предвкушении. А его руки стали ласкать шею, потом за ушами, спускаясь по затылку ниже.

И тут меня пробило, даже холодный пот выступил! Главное, своевременно мысль долбанула. И хорошо, что вовремя, потому как в этом деле лучше раньше, чем никогда. Помочь Грэгу на почве сексуальной неудовлетворенности — это хорошо, конечно. Мудро. Правильно. Но сначала надо помочь себе!

Чуть не пнула себя ногой под зад: ну я и дура! Точно мозги вниз утекли!

— Грэг, — тихонько спросила его, не снимая рук с широкой мужской груди. — Я знаю, что обсуждать здесь это не принято и даже считается ужасно неделикатным и грубым… Скажи, а как у вас в таких случаях, когда люди неженаты… мм… избегают зачатия детей? И бывают ли… — Нет, обсуждать в первый раз аспект половых болезней у меня язык не поворачивается. Хоть это и довольно глупо.

Грэг страшно удивился моей озабоченности данным вопросом:

— Обычно — никак. В моем положении — это забота мужчины, как сделать, чтобы не подставить семью и род рождением внебрачных детей. Ведь бастарды у нас обычно признаются, и забота о них ложится на их отцов. Да и мать в таком случае вправе настаивать на получении немаленького пособия. Вот и приходится быть очень осторожным. Напротив, простолюдинки часто охотятся за таким даром небес. Ведь они, родив ребенка знатному отцу, могут до конца дней своих больше не работать и жить припеваючи.

— Грэг, так как? Да или нет?.. — повторилась я.

Грэг помрачнел и усмехнулся, морщинки около его рта стали жесткими, даже жестокими.

— Не стоит волноваться, Александра. Я помню свой долг перед родом и стр… семьей. — Поджал губы и сощурился. — На мне особое заклинание. — Показал вытатуированную на предплечье руну. — Пока сам не захочу — детей не будет. И других проблем… тоже. — Опустил голову, скрывая лицо в тени. Тихо: — И потом, шрамы по наследству не передаются…

Я взбеленилась:

— Кому что — а лысому бантик! Разве ты урод? Кого волнуют твои шрамы, ненормальный?! Носишься с ними, словно курица с разбитым яйцом, и на полшага от себя не видишь! Вот уж точно: «За счастьем человек бежит, а оно у его ног лежит».

— Но… — попробовал кое-кто вклиниться. Здрасте! Дурням слово не давали!

— А думать так и вовсе разучился! — дожимала я потенциального противника. — Чем тебя вопрос о детях задел, ЧЕМ?! И потом, по-моему, такие вопросы лучше решать заранее, чем «ой, любимая, ты еще докажи, что ребенок мой!» Я-то точно в такие игры не играю!

Его взгляд потеплел. Маг провел рукой по своему лицу, будто стирая липкую паутину.

— Знаешь, ты удивительная!.. Почему — не спрашивай. — Погладил средним и указательным пальцами мой висок. — Милая и удивительная… Но прошу тебя, — пугающе низко рыкнул, заставляя все мелкие волоски на коже подняться дыбом. Помолчав, уже тише добавил: — Заклинаю всеми святыми, женщина… — Щелкнул пальцем меня по носу.

— А ты знаешь, что у тебя сексуальные по… спина и ноги? — попробовала я перевести стрелки. Как-то неохота куковать между сеансами психоанализа. Ночь ведь не бесконечна.

И в свете луны увидела, как у Грэга расширяются зрачки, серые глаза стали почти черными. Он впился пальцами в мои плечи и рявкнул, подавляя властной интонацией:

— ХВАТИТ! ПОМОЛЧИ!

И мне опять надолго заткнули рот. А я и не возражала. Зато КАК заткнули! Мням!

Пока его губы творили чудо нежного, невесомого поцелуя, сноровистые пальцы распутывали завязки и расстегивали пуговки моей ночнушки. Я быстро очухалась и от него в диверсионных действиях не отставала: «мой принц» сдернул с меня рубашку, я — расстегнула и спустила штаны. Ну а все остальное Грэг и сам мне помогал с него стаскивать, причем со скоростью курьерского поезда.

Когда мужчина скользил руками и губами по моему телу, я избрала зеркальную тактику и гладила кожу его шеи, груди и плеч. Она волнами ходила под пальцами, отвечая мне дрожью. Чувствительный!

Вообще говоря, Грэг мог смело воплощать идеал гламурной мужской стати. Гладкий… о! придумала! — атласный. Все что полагается: тонкая талия, широкие плечи, узкие бедра, поджарая… опс!.. мускулистый зад. За исключением одного: в противовес всем этим чахлым манекенщикам мой ночной гость был огромным. Под скромной одеждой ранее таилось великолепно сложенное атлетическое тело с бугрящимися на руках, спине и плечах мышцами. В меру сухое, в меру накачанное. Живое и теплое. А тату на предплечье его в чем-то даже красило, привнося некую изюминку. И еще я заметила: в руках этого мужчины почувствовала себя уютно и в полной безопасности.

Не знаю, как у Грэга, а у меня в ушах стучала кровь. Мое тело вибрировало, будто струна, под его невероятно большими и чуткими пальцами. Эта подлая вибрация окончательно отправила в отпуск мой разум. Напрочь. Я даже постанывала, так хотелось своего партнера везде потрогать. По-моему, Грэгу тоже этого хотелось. И вообще, у него врожденный мужской талант. Он еще даже не приступил к ласкам груди, а я уже хочу его до потери сознания. Боже мой, что же дальше будет?

А дальше было чудесно. Сплошное удовольствие, удовольствие на грани боли. Мы буквально потерялись друг в друге и страстном, диком, животном желании обладания. Кто из нас кого кусал, рыча и двигаясь в одном слаженном ритме? Кто кого целовал и царапал? Кто из нас кем обладал? — большой вопрос и загадка.

Я исполосовала Грэгу своими ногтями всю спину. Грэг оставил на мне множество иссиня-черных следов пальцев на бедрах и спине и огромное количество засосов на плечах и груди. Если беспристрастно взглянуть на мое тело со стороны, точно скажут: жертва группового насилия! Но если заглянуть в глаза… так хорошо мне не было никогда. Раз за разом он доводил меня до грани оргазма, позволяя получить его только тогда, когда я, уже содрогаясь от невозможной силы желания, начинала его об этом умолять. И в страсти он был неутомим. Сколько раз это происходило, я даже не могу сосчитать — пять, семь, десять, больше?..

А утром все кончилось. Я проснулась в обнимку с розой, на смятых простынях, в гордом одиночестве… Интересно, я смогу сегодня ходить?

— А поцеловать на прощанье? — обиженно бухтела я, влезая в рубашку. — Помахать ручкой? Сказать: «Отбываю, не горюй»? Да хоть просто подмигнуть?! Я же не требую свадебных колец с бриллиантами, букетов размером с тележное колесо и пылких признаний в вечной любви! Взрослые же люди! Но и удирать трусливым сусликом утречком ни свет ни заря без единого слова в норку — мелочно и пошло!

Мое самолюбие серьезно пострадало. Очень серьезно. Нет, я, безусловно, могу себя убедить в том, что его призвали неотложные дела… или он не хотел окончательно загубить мою трижды ненужную репутацию. Но разбудить-то можно было? Просто по-человечески объяснить?..