Читать книгу - "Секрет Ведьмака - Джозеф Дилейни"

Снова начал сгущаться холод, снова челюсть Моргана задвигалась, и послышался голос, но, к моему огорчению и ужасу, это был папин голос. Тут я ошибиться не мог — так точно подражать его голосу не смог бы никто. В кресле на другом конце стола сидел мой папа!

— Так темно! — воскликнул он. — Я даже не вижу собственных рук. Пожалуйста, кто-нибудь, зажгите свечу. Зажгите свечу, чтобы я мог спастись!

Я пришел в ужас при мысли о том, как испуган и одинок папа. Мне хотелось окликнуть, успокоить его, но Морган заговорил раньше.

— Разве ты можешь спастись? — глубоким, мощным, властным голосом произнес он. — Разве может такой грешник найти дорогу к свету? Грешник, который всегда работал в день господний?

— О, прости меня! Прости меня, Господи! — воскликнул папа. — Я был фермером, у меня всегда хватало работы. Я стирал пальцы до костей, но все равно никогда не успевал переделать всех дел. Нужно было кормить семью. Но я всегда платил церковную десятину, отдавал церкви все, что положено. И всегда верил, воистину верил. И учил своих сыновей отличать добро от зла. Делал все, что должен делать отец.

— Один из твоих сыновей сейчас здесь, — сказал Морган. — Хочешь поговорить с ним в последний раз?

— Пожалуйста, пожалуйста! Да! Позволь мне поговорить с ним. Это Джек? Я многое не успел сказать ему, пока был жив.

— Нет. Джека здесь нет. Это твой младший сын, Том.

— Том! Том! Ты здесь? Это правда ты?

— Это я, папа! Это я!

В горле стоял ком. Мысль о папе, страдающем в беспросветной тьме, была невыносима. Чем он заслужил такое?

— Прости, что не успел домой вовремя. Прости, что не был на твоих похоронах. Письмо доставили слишком поздно. Скажи мне то, что хотел сказать Джеку. Я передам ему твои слова. — На глаза навернулись слезы.

— Скажи Джеку, я сожалею, что так получилось с фермой. Что я не оставил все ему. Он старший сын, и она принадлежит ему по праву рождения. Но я послушался вашей мамы. Скажи ему, я сожалею, что оставил тебе эту комнату.

Сейчас слезы струились по моему лицу. Значит, папа и мама спорили из-за комнаты! Мне было больно и горько слышать это. Больше всего мне хотелось заверить папу, что я все исправлю, отдав комнату Джеку, но я не мог: с маминой волей тоже приходилось считаться. Сначала я должен поговорить с ней. Однако сейчас следовало попытаться успокоить папу.

— Не беспокойся, папа! Все будет хорошо. Я поговорю с Джеком насчет комнаты. Никаких неприятностей в семье из-за нее не будет. Не волнуйся.

— Ты славный парень, Том, — с признательностью в голосе сказал папа.

— Славный парень! — прервал его Морган. — Как он может быть славным парнем? Ты же отдал его ведьмаку! Семь сыновей у тебя родилось, однако ни одного ты не подарил церкви!

— Ох, мне жаль, мне очень жаль! — с болью в голосе ответил папа. — Но ни у одного из моих ребят не было к этому призвания. Никто не хотел стать священником. Я старался для каждого подыскать хорошее ремесло, и когда подошла очередь младшего, его мама настояла, чтобы он стал учеником ведьмака. Я был против, и из-за этого мы спорили так часто, как никогда прежде. Но в конце концов я уступил, потому что любил ее и не мог противиться тому, к чему лежало ее сердце. Прости меня! Я проявил слабость, поставил смертную любовь выше своего долга перед Господом!

— Да, именно это ты и сделал! — загремел Морган. — И нет тебе за то прощения, и теперь ты обречен на муки ада. Чувствуешь, как пламя начинает лизать твою плоть? Чувствуешь, как нарастает жар?

— Нет, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста! Эта мука невыносима! Пожалуйста, пощади меня. Я сделаю все, что угодно! Все!

Я вскочил, дрожа от ярости. Что Морган творит с папой?! Заставляет его поверить, что он в аду. Заставляет испытывать ужасную боль. Я не мог допустить, чтобы это продолжалось.

— Не слушай его, папа! — закричал я. — Там нет пламени. Там нет боли. Уходи с миром! Уходи с миром! Иди к свету! Иди к свету!

Я сделал четыре быстрых шага вдоль стола и со всей своей силой ударил посохом по фигуре в плаще с капюшоном. Не издав ни звука, Морган метнулся куда-то вправо, и я услышал звук падения кресла.

Я торопливо вытащил из кармана трутницу, разжег свой огарок свечи, высоко поднял его над головой и огляделся. Кресло лежало на боку, с него на пол свешивался черный плащ. И никаких признаков Моргана! Я потыкал в плащ посохом, по под ним ничего не было. Морган растворился в воздухе!

Однако я заметил кое-что на столе. Сам стол выглядел совершенно сухим — никаких следов капающей воды или тем более лужи, но к медному подсвечнику был прислонен черный конверт.

Поставив огарок на край стола, я взял запечатанный конверт, на котором было написано:

Моему новому ученику Тому Уорду

Я разорвал конверт и развернул лежащий внутри листок бумаги.

Ты видел, на что я способен. И то, что только что было сделано, я всегда могу повторить. Я поймал твоего отца в ловушку в лимбе и, следовательно, могу добраться до него, когда захочу, заставить поверить во все, во что пожелаю. Нет предела мучениям, которым я в состоянии подвергнуть его.

Если хочешь избавить своего отца от них, подчинись моей воле. Во-первых, мне требуется кое-что, хранящееся в доме Грегори. На чердаке у него стоит запертый письменный стол, а в нем деревянная шкатулка с гримуаром, книгой могущественных заклинаний и ритуалов. На обложке зеленой кожи вытиснен серебряный пентакль — три круга, один больше другого, с пятиконечной звездой внутри. Эта книга моя. Принеси ее мне.

Во-вторых, не говори никому ни слова о том, что видел. В-третьих, смирись с тем, что теперь ты мой ученик, с сегодняшнего дня и на последующие пять лет, а иначе твой отец будет страдать. Если ты готов принять все это, трижды стукни по крышке стола. Каково бы ни было твое решение, дверь отперта, и ты можешь уйти. Выбор за тобой.

Морган Г.

Мысль о страданиях папиной души была невыносима — и в то же время я никак не хотел быть учеником Моргана. Поэтому стучать по столу не было ни малейшего желания, но… это даст мне какой-никакой выигрыш во времени. Морган подумает, что я согласен с его требованиями, и не станет пока мучить папу, а потом я посоветуюсь с Ведьмаком. Он-то уж что-нибудь непременно придумает.

Я сделал глубокий вдох и трижды постучал по столу. Затаил дыхание, прислушался, но в комнате по-прежнему было тихо и спокойно. Я толкнул дверь, и она открылась. Я не расслышал, когда отодвигали засов, но, очевидно, это произошло. Я вернулся к столу, взял трутницу, задул свечу, сунул то и другое в карман. Потом подхватил посох, покинул комнату и открыл переднюю дверь.

И чуть не упал от изумления. Уже было совсем светло! Солнечный свет отражался от снега, и с рассвета прошло не меньше двух часов! Хотя мне казалось, что я пробыл в комнате Моргана не больше пятнадцати минут, на самом деле миновало трудно даже сказать сколько часов.