Читать книгу - "Ты же ведьма! - Надежда Мамаева"

— Я знаю путь в сокровищницу, там богатств больше, мигом разбогатеешь… — искушал инкуб тоном, полным надежды, в том числе и на то, что ведьма сдохнет по пути к оным богатствам.

— Нет. Желаю обогащаться здесь, в Хеллвиле. — Поняв, что я на верном пути, припечатала: — Имя!

Темные благоразумно не вмешивались в «милую беседу», котелок вопил о том, что я не ведьма, а инквизитор, который под нее маскируется, но…

— Ихтис, он называл себя Ихтисом… — сдался инкуб. — И он не проваливался во Мрак, а позвал. Кинул нить, чтобы я прошел по ней в этот мир и вселился в того, кто окажется рядом. Больше я ничего не знаю!

После отзвучавших слов котелок, который был уже ярко-красным и настолько горячим, что столешница под ним обуглилась, начал стремительно чернеть и остывать.

— А… — начала было я.

— Ведьма, матом тебя культурно прошу, больше ни слова, — злобно перебил демон.

Он явно собирался испариться, и я быстро сказала:

— До завтра, Арр, наш уговор об амулете все еще в силе.

Демон зашипел и исчез.

— Ты знаешь этого Ихтиса? — спросила я Эрриана, который все еще хмурился, как грозовая туча.

— Нет, впервые слышу.

— И я тоже, — озадаченно поддакнул Джером. И поспешно добавил: — Ну… мне пора, спасибо за консультацию. Раз с метой все в порядке, то резерв я уж и сам как-нибудь наполню… — Он подхватил рубашку, нырнул в нее. И как только его макушка показалась в горловине, осведомился: — Сколько я тебе должен?

— Три медьки, — отчеканила я.

— Э-э-э, а как же скидка для местных? — тут же начал торговаться смуглый.

Вот выжига! Нет, среди его предков точно затесались гномы! Он только притворяется темным, а по натуре — ну чистокровный сын подгорного народа.

— У меня скидка только из окна второго этажа. Хотя нечисть скидываю бесплатно. Наглых темных — двух по цене одного.

Смуглый молча выложил на стол три медьки. И так же молча ушел. Вот что значит грамотно озвучить свои услуги, цены и льготы. Впрочем, подозреваю, что причиной быстрого отступления Джерома было еще и то, что он пока не хотел сообщать лунному о своей проблеме с магией.

Вот бы еще Эрриан утопал. Я почувствовала, что жутко устала за сегодня. Да и за вчера, да и вообще за эту седмицу и жизнь. Но увы, Меч Темного Властелина гордо торчал у меня посреди кухни, пристально смотрел на меня и даже не думал куда-то идти.

Я тоже стояла. И тоже смотрела. На него.

— Может, теперь расскажешь, что все же произошло? — вкрадчиво вопросил лунный.

— А может, расскажешь, зачем пришел? — в тон ему ответила я, не собираясь отчитываться.

— Хотел подробнее расспросить, как тебе удалось избежать безумия Эйты, но нашел ответ на другое.

Его взгляд скользнул по моему лицу, плечам и замер на локте. Тот все еще был стянут повязкой, очертания которой проступали под тканью платья.

— Болит? — с совершенно неожиданным для темного участием спросил Эрриан.

Я даже растерялась. И потому сказала чистую правду:

— Да, немного.

— Тогда лучше мне.

Не дожидаясь моего ответа и не уточняя, что «лучше», темный ухватом ловко подцепил все еще пышущий жаром котелок, задвинул его поглубже в еще не прогоревшую печь и задвинул заслонку.

Я смотрела на его скупые, выверенные движения, широкую спину и…

— Чтобы не сойти с ума, нужно поддаться, шагнуть в лабиринт… — Признание вырвалось само.

Пожалела ли я о нем? Нет. И вот странность, ни одна из клятв не начала жечь.

— Что? — не понял темный.

Я прислушалась к себе и поняла, что могу говорить дальше, не опасаясь, что моя кровь начнет закипать от того, что я нарушаю один из зароков: Эйге или Эрриану.

— Тебе придется провалиться в лабиринты безумия, — пояснила я. — Если сумеешь найти выход, то сохранишь разум, если нет…

«Потеряешь его», — так и не прозвучало вслух. Едва темный лишится рассудка (а может, и на миг раньше, чтобы душа смогла уйти за грань в твердой памяти), его друг убьет его, выполняя приказ императора.

Повисла тишина, в которой отчетливо было слышно, как за окном бушует вьюга. Я уставилась сквозь чуть запотевшее стекло на кружащиеся в бешеном танце снежинки. Они завораживали. Но ровно первую пару мгновений. Потом память услужливо напомнила, что стоит шагнуть за порог, а тем паче пойти прогуляться на болота, и эта снежная круговерть станет большой неприятностью, бьющей в лицо наотмашь. Или даже симпатичным холмиком, под которым упокоится замерзшее тело самонадеянного путника.

Затрещала догоревшая лучина, с шипением упала в таз с водой, заставив меня вздрогнуть и оторваться от окна. Все вокруг стремительно погрузилось в ночную темень. Я резко обернулась, и тут же почувствовала на коже лица теплое дыхание.

Когда и как Эрриан оказался так близко?

Темнота, тишина, его руки на моих плечах и… Он меня обнюхал. Натурально. Нос темного скользнул к виску, уху, шее. Еще бы в вырез платья сунулся!

— Эй, что вообще происходит? — Я попыталась сделать шаг назад.

Если бы смогла, было бы просто замечательно. Но кто бы мне это позволил… Меня держали. Мягко и уверено.

— Ты пахнешь… собой, — шепнул Эрриан.

Так, кажется, кто-то и без моего участия сейчас из Эйтовых клиентов перейдет в разряд пациентов. Судя по поведению, безумие все же начало одолевать разум темного.

— А чем я еще должна пахнуть? — возмутилась я, вскинув голову.

— Кем, — поправил Эрриан, и в темноте сверкнули его глаза.

Поняв, что имеет в виду этот темный гад, я вспыхнула. Хотела ответить, но он меня опередил.

— Магда, что ты знаешь о темных? — вкрадчиво спросил Эрриан.

«Восемь способов атаки магией, три варианта арканов для пленения и личный комментарий преподавателя: лучше не связываться», — подумала я. Но вслух произнесла другое:

— Вы наглые, самоувереннее, эгоистичные…

Рука притянула меня к сильной мужской груди. И моя речь резко оборвалась.

Тело вжалось в тело. Выдох. А после его губы накрыли мои. Резко, решительно, властно. Эрриан на миг остановился, будто прислушиваясь. Его язык скользнул по верхней губе. Лизнул, дразня, чтобы потом прикусить зубами. От неожиданности я сильнее приоткрыла рот, в который он тут же вторгся, углубляя поцелуй.

Вокруг нас разлилась ночная тьма, а внутри — Бездна. Бездна, заполненная жаром. Горячая кожа, обжигающее дыхание. По жилам бежала не кровь — раскаленная лава. Безумство его губ, прикосновений, желаний столь отчетливых, ощутимых, однозначных — это сводило с ума, заставляя забыть, кто я и где. Толкая навстречу темному. Ближе, еще ближе, почти растворяясь в чувствах. Только вот чьих? Его? Моих? Наших?..