Читать книгу - "Охота на мудрецов. Неизданное - Дэлия Мор"

- Наилий, - тихо говорит в микрофон, - тебе ведь все равно, где прятать Поэтессу, почему не у меня?

Ответ генерала слышу из динамика гарнитуры неясным бормотанием. Слов не разобрать, но тон кажется спокойным. Хорошо ли это? Не угадаю и просто жду, что скажет Публий.

- Нет, меня все устраивает. Предсказания? Конечно, так же буду передавать, куда скажешь.

Страшно поверить, но я смотрю на довольного капитана, и чувствую, как расправляются плечи, а губы растягиваются в самой счастливой и невероятно глупой улыбке. Как девчонка сжимаю руки на коленях и подпрыгиваю на месте.

- Спасибо, Наилий, - выдыхает капитан и прячет гарнитуру в карман.

Обнимаю Публия за шею и прижимаюсь щекой к щеке. Рада так, будто он из бездны меня достал. Вырвал из цепких когтей хищного и безжалостного врага.

- Тебе спасибо, - говорю и задыхаюсь от нежности, когда снова гладит по спине и легко целует в губы. Больше слов сейчас не найду, как бы не хотелось. Только жмурюсь от удовольствия и согреваюсь в его руках. Мечтаю осторожно и почти наощупь о том, как приду домой, что приготовлю на ужин. Разрешит ли Публий срезать еще один лимон на пирог? Представляю, как капитан будет сидеть на диване в одних штанах, и читать почту с планшета, сосредоточенно покусывая губы. В моей сказке нет балов и званых обедов, зато вкусно пахнет выпечкой и вечером возвращается домой самый лучший мужчина.

- Гудок. Слышишь? - шепчет он. - Трамвай близко, идем.

Нужно вставать, а мне кажется, мы приросли друг к другу, как близнецы в утробе матери. Оглядываюсь на полупустой зал и радуюсь, что другим пассажирам на нас наплевать. Стыдно в моем возрасте быть настолько влюбленной. Первое чувство к сокурснику в академии меркнет и бледнеет, будто не было его. Краснею и смущаюсь как девчонка, стоит капитану взять за руку и повести за собой через весь зал. Пола под ногами не чувствую, до сих пор боюсь, что это сон.

На пристани дует ветер с реки, над водой кружат белые птицы и, разрезая килем волны, в курчавых барашках пены плывет речной трамвай. Блики от воды рисуют мраморный узор на белом корпусе, длинные стекла крытой палубы тонированы черным. И только на корме небольшая площадка с сидениями у высоких перил ограждения.

- Никогда не была под навесом, - говорю Публию, - дальше кормы не уходила.

- Под навесом столы и диваны, - усмехается капитан, - там скучно.

Проходим через турникет, поднимаемся по трапу, и военврач уверенно тянет меня вдоль борта на корму. Посадка заканчивается, палуба вздрагивает, и я смотрю, как винты взбивают воду в белую пену. У Тарса особенный цвет - сине-зеленый, говорят, на севере у истока изо льда нарезают кубы такого же оттенка, а потом строят ледяные города и крепости. А я нигде не была кроме столицы и того маленького городка, где работала отоларингологом.

Катер идет вниз по течению легко и весело, жемчужина речного вокзала уплывает от нас к линии горизонта. Публий обнимает меня за талию и говорит.

- Ты хорошо смотришься в маске и белом халате.

Смеюсь от неожиданности и смущения. Давно не слышала комплиментов, но от капитана почему-то особенно приятно.

- Спасибо, жаль я тебя не видела в белом. Всегда казалось, что форма больше идет мужчинам.

- Военная да, - кивает он и становится серьезным. Чувствую, как напрягается, словно собираясь сообщить неприятную новость. - Ты помогла Гнею. Осмотрела, поставила диагноз, нашла нужный препарат и сделала укол. Быстро, я едва успел заметить его на камерах, входящим в процедурный и добежать до вас. Не понимаю, почему поставила на себе крест, как на медике. Это твое призвание.

Не спорю, но и не соглашаюсь. Во мне поднимается жар от воспоминаний о том, кем была когда-то. Даже не наркотик, а часть меня, которую так и не смогла уничтожить.

- На мне крест поставили, - отвечаю капитану, - жирной чертой из строчек психиатрического диагноза...

- Его можно оспорить, - с нажимом говорит Публий, - вынести на медицинскую коллегию, потом подтвердить квалификацию...

Перечисляет все этапы, знаю их наизусть. Еще одна иллюзия, рассыпавшаяся прахом. Закрываю глаза и думаю, как умеют мудрецы. Отключившись от мира, не слыша и не реагируя ни на что вокруг. С холодом рассудка спорит желание жить и впервые его голос звучит громче.

- Давай попробуем, - замираю и не верю, что произношу это вслух, - я реализованная двойка вне кризиса. Все синдромы теперь неактуальны.

- Конечно, - улыбается капитан и снова крепко обнимает. Палуба качается, катер набирает скорость, а мне кажется, это я лечу, закрыв глаза и слушая только ветер. Но вся моя сила и свобода стоит рядом в черном военном комбинезоне. Публий. Теперь он - моя жизнь.