Читать книгу - "Избранница стража мглы - Валерия Чернованова"

— Какая чудесная традиция — отмечать свадьбу целых три дня, — разливалась соловьем баронесса. — Должна признать, в Гавойе знают толк в празднествах. А устроить пикник прямо здесь, в саду, как по мне, замечательная идея. Ваша светлость, к пяти, говорите, прибудут гости?

Я вздрогнула. Кажется, ее милость надумала поселиться здесь надолго, если не навсегда. Конечно! Куда приятнее жить в роскоши и довольстве, чем возвращаться в чахнущее поместье.

Одной из причин, по которой я вышла замуж, была надежда на избавление от родительского гнета. А теперь получается, что все напрасно? Вот уж не думаю…

Поднявшись, ринулась к белоснежной громаде дворца.

— Александрин, ты куда? — послала мне вдогонку удивленный возглас Лоиз.

Вместо ответа я ускорила шаг, чтобы уже спустя каких-то несколько минут оказаться в покоях его светлости. Вид хозяйского ложа, измятых простыней отозвался внутри приятным волнением, к которому примешивалась и горечь разочарования. Разве так неприятно засыпать рядом с собственной женой?

Повел себя со мной как с какой-то Опаль.

Мне повезло, служанки только начали наводить в спальне порядок, постель оказалась не тронута. Сбросив на пол подушки и одеяло, под недоумевающими взглядами прислуги я сняла нижнюю простыню — наглядную демонстрацию того, что наш брак состоялся, — и направилась обратно к выходу, волоча за собой свой трофей, провожаемая тихими перешептываниями.

Спустившись на первый этаж, отправилась в парк. Стоило приблизиться к беседке, как голоса стихли и взгляды всех собравшихся устремились в мою сторону.

— Вы сказали, что не уедете, пока не удостоверитесь, что избавились от меня навсегда, — обратилась я к матери и, расправив простыню, продемонстрировала ее опешившей родне. Услышала, как бедолага Касьен поперхнулся фруктовым напитком и выплюнул его обратно в бокал. Боюсь, аппетит я ему испортила. Но ничего. — Вот, смотрите. Доказательство того, что вам больше не придется терпеть присутствие нелюбимой дочери. А мне — ваше. Мама, папа, думаю, нам пора прощаться.

Кажется, в тот момент даже ветер перестал шелестеть листвой в кронах деревьев, настолько неожиданным и провокационным стало для всех мое заявление.

Впрочем, первой, как и предполагала, пришла в себя баронесса.

— Александрин! — Баронесса даже привстала от негодования, но продолжить гневную тираду не успела, слово взял мессир маркиз:

— Полагаю, жена права. Не в моих привычках просить гостей уехать, но очень скоро нам самим придется покинуть Валь-де-Манн, его величество вызывает меня в столицу. И последние свободные от службы дни мне бы хотелось провести с супругой. Наедине, — многообещающе улыбнулся мне маг.

От спокойного и вместе с тем властного, чуть хрипловатого голоса предательское тело снова начало таять, словно мороженое, забытое на солнце.

Не дожидаясь возражений от загостившихся родственничков, его светлость поспешил закончить:

— После завтрака прикажу слугам подготовить экипаж и собрать ваши вещи, — хитро посмотрел в мою сторону. — А пока, Александрин, может, оставите в покое это ваше доказательство, чтобы мы все могли спокойно закончить трапезу.

Удовлетворенная финалом этого маленького сражения и тем, что Моран меня поддержал, я благодарно улыбнулась ему и присоединилась к притихшей публике.

Отъезд родственников проходил в гробовом молчании. Близняшки искоса кидали на меня злые взгляды и демонстративно терли кулаками глаза, чтобы выглядеть огорченными и заплаканными. Наверное, надеялись и ждали, что мое сердце дрогнет и я распахну им свои сестринские объятия, после чего, в раскаянии посыпая голову пеплом, верну во дворец.

Не дождались.

На Морана они смотрели с затаенной мольбой, точно новорожденные котята, которых жестокий хозяин намеревался выбросить за порог. Но у господина стража, как уже давно заметила, сердце и вовсе было каменным, и никакое шмыганье носом и горестные вздохи не сумели разжалобить мага.

Ее милость принципиально не обращала внимания на среднюю дочь, в которой окончательно разочаровалась. Садясь в карету, прощалась только с моим благоверным и шевалье де Ладеном. В сотый раз не преминула напомнить, что через месяц они прибудут в Навенну на смотрины. На что маркиз с улыбкой ответил, что помнит о данном обещании и организует все в лучшем виде.

Только отец, перед тем как сесть в экипаж, приблизился ко мне. Сердечно обняв, прижался на миг сухими губами к моему лбу и шепотом, чтобы, не дай Единая, не услышала баронесса, пожелал счастья. Папа был единственным, с кем не хотелось расставаться.

Наконец карета покатила по широкой аллее к воротам, скрипя колесами и волоча за собой пыльный шлейф.

Я услышала, как облегченно вздохнул Касьен и, беззаботно улыбаясь, обратился к Морану с каким-то вопросом. Воспользовавшись тем, что внимание его светлости переключилось на молочного брата, я поспешила сбежать от греха подальше. Пока чего-нибудь не ляпнула.

С одной стороны, очень хотелось высказать стражу все, что думаю о его поведении. С другой, представила, как это будет выглядеть со стороны. Наверняка решит, что напрашиваюсь проводить ночи в его объятиях, иными словами, добровольно признаю себя проигравшей и принимаю его надо мной власть.

Нет, лучше сначала остыну, иначе потом снова буду себя корить за опрометчивые слова.

Благо Моран со мной встречи не искал и у меня было достаточно времени, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли перед пикником.

За пару часов до приезда гостей явились служанки, чтобы нарядить новоявленную госпожу в очередное шикарное платье. На сей раз мне предстояло красоваться перед сеньорами Гавойи в наряде из кремового атласа, расшитом перламутром, и воздушной накидке ему в тон, так как вечерами было еще довольно прохладно.

Прическу, состоявшую из множества тугих завитков, украсили ниткой жемчуга, подобрав к нему жемчужные сережки в виде виноградной грозди. Одна из служанок, пышногрудая хохотушка Мадлен, любительница болтать без умолку, советовала еще и на шею надеть жемчужное ожерелье, но мне не хотелось расставаться с кулоном, пусть даже на несколько часов. Признаюсь, он нравился мне намного больше любых других украшений. Темно-бордовый камень с золотыми прожилками так красиво мерцал и искрился на солнце, что я решила оставить совет Мадлен без внимания.

Настроение, было улучшившееся, снова испортилось, стоило увидеть карету с шестеркой игреневых лошадей в роскошной сбруе. Густая грива породистых скакунов золотом сверкала в ярких весенних лучах, как и герб графа де Вержи на дверцах его экипажа. Вот темно-бордовая шторка, закрывавшая окно кареты, чуть отодвинулась в сторону, и я увидела выглядывающее наружу бледное личико Опаль, чуть оживленное румянами.

А ведь до последнего надеялась, что в ближайшее время больше не увижу эту стерву.

Хочешь не хочешь, а выходить к гостям рано или поздно все равно придется. Надев на лицо маску довольства и жизнерадостную улыбку, я отправилась в парк, где в тени под цветущими яблонями, чьи розовые цветы источали незабываемый аромат, были расставлены столы, накрытые ажурными скатертями. Возле крошечного пруда, в котором величаво плавали черные и белые лебеди, с таким видом, словно это они были не только хозяевами парка, но и сегодняшнего мероприятия, слуги расстилали покрывала, на которые можно было при желании опуститься, чтобы передохнуть. Перекинутый через пруд каменный мост, увитый зелеными растениями и покрытый у самой водяной кромки мхом, красиво изгибался дугой и как будто приглашал по нему прогуляться.