Читать книгу - "Драконы подземелий - Трейси Хикмэн"

Соламниец подошел к двери и уперся плечом в каменную плиту, он и присоединившийся к нему Карамон толкнули изо всех сил. Плита ничуть не сдвинулась. С тем же успехом они могли бы толкать саму гору. Воины попытались снова, уперев ноги в землю, и внезапно дверь отъехала назад, так быстро покатившись по стальным рельсам, что Карамон упал. Стурм с трудом удержал равновесие.

Солнце зашло, на небе остался лишь отсвет, и совсем скоро должно было стемнеть.

– Ширак! – скомандовал Рейстлин, поднимая свой посох.

Хрустальный шар в когтистой лапе вспыхнул. Волшебник прошел мимо Стурма и Карамона, в нерешительности стоявших подле черного проема, и шагнул в туннель.

Свет блеснул на стальных рельсах, которые уходили вперед футов на шесть, потом они разделялись, одна линия поворачивала влево и упиралась в стену, другая исчезала в темноте туннеля. Рейстлин с интересом осматривал механизм.

– Взгляни, – сказал он. – Дверь поставлена на колеса, и ее можно сдвинуть так, чтобы проход был полностью открыт.

На рельсах в ряд стояли четыре вагонетки. Сохранились они прекрасно, видно, проем оставался плотно закрытым. Пол и стены оказались сухими. Рейстлин заглянул внутрь вагонеток. Они были пустые. Вероятно, их ни разу не использовали.

– К туннелю можно подогнать подводы с провиантом и перегрузить все в вагонетки. И тянуть или толкать их по рельсам до самого Замана. Так что даже в случае осады защитникам не грозил бы голод, а если поражение было бы неминуемым, оставалась возможность тайно покинуть крепость.

– Все это очень странно, – заметил Карамон, осматриваясь.

– Почему это? – спросил его Рейстлин.

– Флинт говорил, когда волшебник понял, что битва проиграна, он решил убить себя и тысячи своих воинов. Зачем он это сделал, если мог спастись?

– Твои слова не лишены смысла, – задумчиво произнес Рейстлин. – Это странно. Меня удивляет…

– Удивляет что? – спросил Карамон.

– Так, ничего. – Маг по-прежнему был погружен в свои размышления.

– Да этот волшебник был безумцем, – заявил Стурм. – Его свели с ума собственные злокозненные чары.

– Фистандантилуса можно считать кем угодно, только не безумцем, – тихо отозвался Рейстлин. Но он тут же стряхнул с себя задумчивость. – Занимаясь этими бессмысленными рассуждениями, мы только теряем время. Скорее всего, никто никогда не узнает, что на самом деле произошло в Замане.

Продолжая обследовать туннель, они обнаружили хранилища оружия и доспехов работы гномов, факелы и фонари, топоры и прочие инструменты, запасы провизии и эля. Еда вся была испорчена грызунами. Бочонки эля тоже оказались пустыми, к немалому огорчению Карамона, хотя брат и предупредил его, что эль, сваренный три сотни лет назад, пить не стоило.

Стурм зажег факел и стал осматривать туннель в поисках следов каких-либо существ. Он прошел около мили и, вернувшись, сообщил, что, похоже, кроме них, ни одно живое создание не пользовалось этим проходом. Он намеренно сделал ударение на слове «живое», напоминая всем о ходившей про это место дурной славе.

Рейстлин только улыбнулся, ничего не сказав.

Карамон предложил заночевать у входа и продолжить путешествие на следующий день. Колдун двинулся бы вперед, хоть и сознавал, что далеко ему не уйти. И, несмотря на страшную усталость, он все же не мог найти себе места от нетерпения.

Молодой маг немного поел и вылил своего отвара. Карамон и Стурм стали вспоминать все, что им было известно о Войне Врат. Основным источником их знаний в этой области были рассказы Флинта. Рейстлин бродил по туннелю, вперя пристальный взор в темноту, словно надеясь разглядеть скрытые во мраке тайны. Только утомившись настолько, что уже не в силах был сделать и шагу, Рейстлин завернулся в одеяло и через мгновение крепко спал.

Его брат и соламниец, поспорив о том, стоит ли закрывать на ночь дверь, все же решили оставить ее открытой на тот случай, если им придется спешно отступать.

– Что позади нас – известно, а что ждет впереди, мы не знаем, – резонно сказал Стурм, устраиваясь на ночь.

– Во всяком случае, нас никто не преследовал, – согласился Карамон, зевая.

Но оба они оказались не правы: Тас и Тика были уже близко.

Только в середине дня Тике и кендеру удалось ускользнуть. Когда пришло время развешивать мокрую одежду, девушка охотно вызвалась выполнить это поручение. Тычок под ребра заставил Таса вызваться ей помочь. Кендер умудрился вытащить их дорожные мешки и спрятать под гнилым бревном. Прихватив их, друзья бросили мокрое тряпье и дали деру из лагеря.

Они с легкостью обнаружили следы троих мужчин. На снегу четко отпечатались узкие стопы Рейстлина, полосы, оставленные полами мантии, и характерные отметины от посоха. Большущие следы Карамона, как всегда, шли неподалеку, чуть позади виднелись глубокие отпечатки сапог Стурма.

Понимая, что они потеряли слишком много времени и у них в распоряжении только полдня до наступления темноты, Тика старалась идти как можно быстрее. Для Тассельхофа эта задача была совершенно непосильной: он то и дело отвлекался на всякие интересные вещи, которые с жаром принимался изучать. Девушке приходилось то бранить его, то одергивать, а то и догонять, случись ей на какое-то время упустить его из виду. Ночь застала их в лесу.

– Придется остановиться, – со вздохом сказала Тика. – Иначе мы потеряем след. Думаешь, эта прогалина подойдет для ночлега?

– Она ничем не хуже остальных, – ответил Тас. – Наверное, тут полно волков, которые только и ждут, как бы разорвать нас на мелкие кусочки, но если мы разожжем большой костер, то они к нам не подберутся.

– Волки? – Тика принялась испуганно оглядываться на темневший вокруг лес.

Она так далеко ушла от Соласа и таверны «Последний приют», где разносила эль, отправившись в путешествие, о котором и не помышляла. Не думала она и влюбляться во время этого путешествия, и, уж конечно, не в Карамона, немилосердно дразнившего ее в детстве, обзывавшего «рыжей», «конопатой» и «толстушкой».

Теперь, конечно, он больше не называл ее так. Никто ее не дразнил. Тика и вправду была полненькой, что ей очень шло. Хотя по сравнению с изящной, стройной, словно тростинка, Лораном она казалась себе пышкой. Ее кудри, зеленые глаза и зажигательная улыбка еще дома пленили не одно сердце. Карамон быстро оказался в числе ее поклонников, им-то Тика дорожила больше всех на свете.

И вот волею судьбы она оказалась здесь, вдали от дома, посреди темного леса, да еще и в компании кендера. Хотя Тассельхоф был ее лучшим другом и она очень радовалась, что он с ней, все же девушка чувствовала бы себя спокойнее, если бы он не болтал без умолку и так громко, а главное, не подскакивал при любом шорохе с радостными воплями: «Ты слышала, Тика? Это же медведь!»

Тике пришлось много ночей провести под открытым небом в безлюдных местах, но рядом всегда были опытные воины, которые могли постоять и за себя, и за нее. Ей даже довелось поучаствовать в нескольких схватках, но единственным оружием, которое она ловко пускала в ход, была тяжелая сковорода. Как-то она добыла себе меч, но сама прекрасно сознавала, что если и задумает им воспользоваться, то ей же будет хуже.