Читать книгу - "Казак в Аду - Андрей Белянин"

На самом деле каждому язычнику, как бы он ни был грешен, даётся одно мгновение для того, чтобы узреть существование Господа. И открыть глаза, ужаснувшись самому себе…

Бывает, что после этого человек вновь и вновь сам будет бросаться в смрадную пасть нави в несбыточной надежде узреть и поверить ещё раз… Но второго явления не бывает. Наутро проявятся лишь рубленые черты деревянных идолов, кровь и жир на их равнодушных лицах, вечность страха и умирания, бесконечно, без возврата и перерождения. Навьи зубы не выпускают законную добычу…

Казак и еврейка уходили на рассвете, за час до гипотетического пения не существующих здесь петухов. Двигаться в черноту леса они не рискнули, сплавляться по реке было не на чем, идти вдоль берега проблемно, во-первых, из-за камыша, во-вторых, чёрная река всё равно уводила в лес. Поэтому, образно выражаясь, героическая парочка пошла туда, откуда вышла. То есть в пещерный проём… Их никто не преследовал, уцелевшие за ночь язычники, лишившись духовного главы общины, вели себя тихо и на свежий воздух носу не высовывали…

Сначала шли молча. Угадайте, кто начал разговор первым?

— Ваня, давно хотела спросить, наверное, уже минут пять, но терпела через не могу, как героическая казачка, пока муж в балканском походе…

— Короче можешь?

— Могу, но оно скучно, — честно покаялась Рахиль. — Мы так уверенно шлёпаем куда-то в полной темноте, шо я таки подозреваю у вас в роду наличие знатных спелеологов или, на худой конец, кротов промышленного масштаба. А выход будет?

— Я иду, положившись на волю Божию.

— Ой, я вас умоляю! Этот наивный казак находится в Аду, ведёт меня по не освещенной лампочками пещере, сам не зная куда, и надеется на помощь того, кто конкретно обозначил невозможность своего участия в самом начале?!

— Не богохульствуй!

— Ваня, а может, вы просто похотели затащить меня, где вам потемнее, откуда я знаю…

— Не богохульствуй, кому говор…

Бум!

Звук был глухой только лишь потому, что в голове ретивого подъесаула ещё сохранились мозги. Будь она совсем пустой, звук был бы полнее и ярче, а ехидные реплики умненькой еврейки продолжались на полтора абзаца больше. Ушибленный астраханский казак, лихо приложившийся лбом, вынужденно признал, что впереди тупик.

Обратно шли уже слегка напряженно и аккуратно нащупывая шашкой дорогу, на манер палочки слепого. Примерно через полчаса блужданий иудейка плюхнулась на тёплую землю и наконец-то высказала решительное «ша!» В том плане, что наболело, осточертело и не пошло бы оно всё в задницу, потому как заблудились! Иван не стал спорить, жизнь дороже…

— Вы знаете, я таки была намерена ругаться. А теперь не хочу. Нет настроения, есть… грусть… почти тоска… И вы на меня молчите, как на врага родины…

Действительно, если ещё минутой назад бывший филолог не раскрывал рта исключительно из нежелания нарываться, то теперь его сердце словно сжала в мягких лапках неизъяснимая печаль. Даже нет, хуже… Печаль в большинстве случаев имеет светлый оттенок, а здесь имело место полное и бесповоротное разочарование — всем и вся!

— Рахиль, мне плохо…

— Ванечка, мне тоже…

— Ты не понимаешь, мне действительно очень хреново! Прости за грубость… Хотя можешь и не прощать, это неважно… Ничего уже неважно… всё потеряно, всё рухнуло, всё бессмысленно и пусто…

— Да, да, как вы правы! И на мне тоже… Утерян самый смысл бытия! Ради чего?! Мы стока пережили, вы мёрзли, я голодала, кругом кровь и недопонимание глухих душ… Даже мама меня не слышит. Какая тоска-а…

— Поплачем вместе?

— Таки да!

И, может быть, впервые за все их головокружительные приключения два любящих сердца с искренними слезами бросились в объятия друг другу! Раздался впечатляющий удар лбов, и осветили на мгновение брызнувшие искры обиженные лица Ивана и Рахили.

— Таки ещё одно разочарование… кому тут нужна эта наша любовь, когда у меня от неё синяки по всему телу? Скока я могу болеть девичьей душой по вам, а оно зря, вы — не еврей, не обрезаны, и мне не светит белое платье на свадьбе в ресторане «Цимес» под «Семь сорок» от Киркорова…

— Именно! И мне не светит…

— Шо, белое платье? И вам?!

— Свадьба, дура! Кому мы такие, несостоявшиеся, нужны…Всё зря, всё впустую, надежды нет, нет даже лучика в небе, потому что и самого неба нет, мы заживо погребены в бездонном чреве Ада…

— Брошенные, одинокие, никем не востребованные… Ой! — Последнее восклицание вырвалось у всхлипывающей израильтянки, когда на противоположной стене вдруг радостно вспыхнули знакомые оранжевые глаза!