Читать книгу - "Таинственные земли - Дэйв Дункан"

– Она оступилась на камне, – объяснила Инос, – а потом я решила дать ей передохнуть.

– Которой ногой она оступилась? – с улыбкой спросил Кар.

Кар вечно улыбался – вероятно, он родился с улыбкой на лице, растягивал губы во сне и, умирая, продолжал бы лыбиться. Только он один из взрослых принцев был чисто выбрит, его лицо выглядело круглым и мальчишеским. Ростом и крепостью телосложения он уступал большинству других принцев, на вид ему можно было дать лет тридцать – вероятно, немногим больше, чем Азаку. Он был еще одним акАзакаром – либо родным, либо сводным братом султана. Его глаза, большие и невинные, имели тот же красноватый цвет, что и у других джиннов, однако более холодных глаз Инос не видела даже на рыбном базаре. В Каре чувствовалось нечто зловещее, что она не могла определить, и вместе с тем никогда не слышала, чтобы он повышал голос или хмурился. Или переставал улыбаться.

– Передней правой, – ответила Инос.

– Похоже, скорее задней левой. – Улыбка стала еще шире, раздвинула щеки, но не коснулась глаз. – Но это не важно, верно? – Он остановился, провел рукой по щетке над копытом Сезам, а затем поднял ей копыто. – Все выглядело вполне правдоподобно.

– Кто это распускает обо мне ложь? Вы могли видеть это сами.

– Я все видел.

Инос предпочитала не наблюдать, как бедняжка газель будет загнана и растерзана. Охота с собаками не значилась в списке ее излюбленных развлечений.

– Одурачить удалось почти всех, – заметил Кар, обращаясь к копыту, которое он осматривал. – К счастью, Великан ничего не заметил. Да, здесь стрелка в копыте как будто припухла. А раньше она оступалась? По-настоящему? – Несмотря на то что Кар согнулся пополам, в его манерах по-прежнему было что-то неприятное.

Инос с трудом устояла перед искушением пнуть сапогом в столь удобную мишень.

– Нет, я не замечала. Конечно нет. С ней было все в порядке.

Кар хмыкнул, выпустил копыто и взялся за другое. Сезам вскинула голову, когда он нырнул ей почти под брюхо.

– Даже не пытайтесь повторить это Великану.

– На это у меня хватит ума.

– А я думал, его вам хватит, чтобы вообще отказаться от таких попыток. Неужели вы полагаете, что принадлежность к женскому полу защитит вас?

Инос готова была вспылить, но сдержалась и сформулировала ответ более изысканно:

– Разумеется нет. Полагаю, мне грозит такой же выговор, как принцу Петкишу.

Кар пренебрежительно фыркнул.

– Выговор? Так вы полагаете, Петкиш отделался выговором?

На охоте Азак становился фанатиком. Принцы, которые упускали добычу и не проявляли мастерства в верховой езде, удостоивались упреков султана – многочисленных и неизменно бурных. Какое бы положение ни занимал виновник, сколько бы сопровождающих низкого звания ни находилось поблизости, Азак во всеуслышание заявлял о своем презрении. Он владел большим запасом слов и потому безжалостно насмехался над провинившимся и унижал его, оскорблял и саркастически высмеивал, чередуя иронию, презрение и грубости. Зачастую это словесное бичевание продолжалось до тех пор, пока на глазах жертвы не появлялись слезы, и проходило немало дней, прежде чем она вновь осмеливалась приблизиться к султану. Публичная порка была бы более гуманным наказанием, и – боялись бы ее в меньшей степени.

Короче, Азак относился к принцам с нескрываемым пренебрежением. Он умел проявлять терпение по отношению к низшим – к конюхам, сокольничим, прочим слугам, – но для родственников не делал ни малейшей скидки на то, что человеку свойственно ошибаться. Такой стиль руководства вызывал у Инос отвращение. В третий или в четвертый раз, когда она услышала одну из грубых тирад Азака, его жертвой был юный Петкиш – это случилось через два дня после того, как он начал упоминать о браке наряду со своими обычными предложениями сожительства. Его лошадь заупрямилась перед сухим руслом реки – неширокой, но опасной лощиной, каменистой и глубокой, с обваливающимися краями. Каким-то образом Азак увидел, что происходит за его спиной, и вернулся, чтобы обрушить на виновника яростную обличительную речь – она продолжалась до тех пор, пока бедняга не спешился и не бросился на землю перед конем Азака, уткнувшись лицом в пыль и умоляя о прощении. Затем он был отослан домой, и с тех пор Инос его не видела.

Несколько минут Азак вел оставшихся охотников головокружительным галопом по местности, которая заставила бы любого разумного человека спешиться и пройти через нее на своих двоих. Принцы скакали за ним, подобно блохам, и среди них – Инос: если на такую гонку способны принцы, то и королеве не подобало отставать от них. Чудом никто из лошадей и из всадников не пострадал, но в ту ночь Инос несколько раз просыпалась с дрожью, в поту, понимая, что могло случиться.

Кроме того, она твердо уяснила: подобные порядки не позволят Азаку пасть ниже уровня совершенства. Его лошадь просто не имела права оступаться, стрелы никогда не должны были пролетать мимо цели. По-видимому, он и вправду никогда не промахивался. Неудивительно, что молодые принцы боготворили его и даже самые старшие только хмурились, но хранили почтительное молчание.

Но теперь Инос ощутила укол тревоги. Петкиш нравился ей. Почти единственный среди принцев он, казалось, был готов признать, что женщина – тоже человек.

– Что же еще случилось с Петкишем?

– Он был изгнан.

Кар еще не успел разогнуться, но Инос сохраняла на лице невозмутимое выражение, пряча гнев. Изгнание! Но за что – за неудачу на охоте или потому, что Петкиш слишком сдружился с царственной гостьей? Бедняга Петкиш с его жидкой рыжеватой бородкой! Так или иначе, он получил жестокий урок.

Азак не мог изгнать Инос, поскольку она была гостьей Раши, но, заподозрив, что она намеренно отстала от охотников, избегая вида крови, он перестанет считать ее равной своим спутникам-мужчинам. Ей будет предоставлено полное право составлять букеты в обществе Кэйд.

– Вас неправильно известили, ваше высочество, – проговорила Инос. – Моя лошадь действительно наступила на острый камень. Если бы я знала, что насчет этого возникнут сомнения, я постаралась бы сохранить доказательства. Надеюсь, вы не верите выдумкам?

Кар завершил подробный осмотр второго копыта и выпрямился. Положив руку на холку Сезам, он повернулся к Инос с насмешливым видом.

– Я сам часто выдумываю, – объяснил он. – Мне известно обо всем. Я – глава стражи. Разве вы не знали?

– Нет, не знала. Кар пожал плечами.

– Он доверяет мне. Я – единственный человек, которому он доверяет.

Инос вдруг остро осознала, что оказалась одна в безлюдной пустыне рядом с этой улыбающейся загадкой с мальчишеским лицом. Прежде она никогда не беседовала с Каром, а теперь волосы у нее на голове вставали дыбом. Она мечтала, чтобы поскорее появились остальные охотники.

– Вы имеете в виду, что вы – единственный человек, которому он доверяет полностью? Должен же он доверять остальным хоть в чем-то!