Читать книгу - "Ас Третьего рейха - Валентин Егоров"

Несколько раз в этот момент я пытался связаться с Арнольдом по рации, поделиться мнением о североамериканцах и их наглом поведении, но в наушниках шлемофона можно было услышать только одни эфирные помехи. Но в какой-то момент эти помехи исчезли, и в наушниках послышались два голоса, переговаривающихся между собой на знакомом, но не родном для меня языке. Один из голосов предлагал другому не обращать внимания на эти два «мессера», так как они ничем не могут угрожать британцам, а им пора возвращаться домой на ланч. Второй голос отвечал, что с эти двумя ублюдками надо как следует разобраться, когда начнется война. Таким образом, получалось, что эти североамериканские пилоты не горели особым желанием лезть в драку с нами и посмотреть, кто из нас окажется более сильным и умелым. Драке они предпочитали возвращение домой, где их ждал завтрак. Затем сквозь эфирные помехи прорезался голос подполковника Цигевартена, который говорил:

— Зигфрид, эти двое североамериканцев подозрительны мне, они не просто так крутятся в этом районе. Похоже на то, что их сюда послали, затем чтобы из этой зоны были перекрыты подступы к Северному морю. Затеять с ними драку — это, по-моему, зря потерять время и потратить боеприпасы. Поэтому предлагаю не обращать на них внимания и не лететь вдоль морского побережья, а немного углубиться в него и посмотреть, что там происходит. Мое сердце чует беду, ведь не зря эти североамериканские братки в такую рань и без особого дела решили покрутиться в этом районе.

Чтобы наверняка оторваться от североамериканских олухов, истребитель Цигевартена пересек линию побережья и начал быстро снижаться, чтобы скрыться в пелене прибрежного тумана, который по утрам всегда покрывал побережье Северного моря. Я следовал за истребителем Цигевартена, но, когда мы вошли в туман, немного оттянулся назад, чтобы между нами увеличить дистанцию и случайно не столкнуться с истребителем ведущего. А североамериканцы не полезли в прибрежный туман, сохраняя высоту они все дальше и дальше углублялись в Северное море, короткими импульсами своих бортовых радаров прощупывая воздушное пространство.

Когда мы на пару километров углубились в Северное море, то находились в сплошной пелене тумана, за которой ничего не было видно, и, честно говоря, я чувствовал себя не очень уютно в этой белой пелене, где даже не было видно винта своего истребителя. Подполковник Цигевартен, по всей очевидности, в этом проклятом тумане чувствовал себя аналогично, поэтому начал понемногу набирать высоту, чтобы с птичьего полета осмотреться кругом. Удивительное дело, но на высоте в пятьсот метров оканчивалась верхняя кромка тумана и, прорезав эту кромку, мы вырвались под лучи сверкающего солнца.

На этой высоте стояла чудесная солнечная погода, видимость во все четыре стороны света была прекрасная, за исключением пелены тумана, расстилавшегося под крыльями наших истребителей. Я нутром почувствовал, что и командиру понравилась эта чудесная погода, хотел было поделиться с ним своими впечатлениями по этому поводу, но радиосвязи с его истребителем не было, в наушниках слышались одни только завывания космических монстров и звук, похожий на шум работающего трактора. Поэтому приходилось поддерживать с ним один только зрительный контакт. Продолжая лететь вслед за истребителем командира, я немного расслабился и отдался чувству внутренней неги и истомы. Правда, голова продолжала работать, поворачиваться то в одну сторону, то в другую, чтобы вовремя засечь появление в небе истребителей противника.

Наступало время возвращения домой, но из-за отсутствия радиосвязи мне ничего не оставалось делать, как только ожидать, когда подполковник Цигевартен примет решение о развороте на сто восемьдесят градусов. Но командир не спешил возвращаться, он чуть повернул свой истребитель вправо, и теперь мы летели на высоте пятьсот метров вдоль морского побережья. Повернув голову влево, я вдруг мельком уловил какую-то странную игру света у горизонта: на поверхности моря то появлялись, то исчезали яркие пятна.

Никогда прежде мне не доводилось видеть подобной картины, да и над морем я летал только последние два месяца. Но в этот момент память Зигфрида Ругге выдала один небольшой фрагмент из его воспоминаний. Лет семь назад в Балтийском море проводились учения флота с участием крупных надводных кораблей и авиации, во время одной из летных разведок он случайно стал свидетелем учебных стрельб надводных кораблей. Когда эти корабли стреляли из орудий главного калибра, то те, кто находился вдали от зоны стрельб и наблюдал за ними невооруженным глазом, видели аналогичные вспышки света над поверхностью моря, правда, окаймленные черным муаром.

Мне нужно было срочно донести эту информацию до сведения подполковника Цигевартена, но радиопомехи по-прежнему заполняли эфир и прорваться сквозь них не было никакой возможности. К тому же мне очень не хотелось демонстрировать подполковнику и свои магические способности, мысленно передавая ему эту информацию. Подполковник Цигевартен — это вам не обер-лейтенант Динго, этот офицер обязательно обратит внимание на такой неординарный способ обмена информацией, обязательно задумается над этой проблемой и когда-нибудь позже обязательно поинтересуется, что я за человек, способный передавать мысли на расстоянии. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как зрительно привлечь внимание командира: я покачал крыльями истребителя и решительно выдвинулся вперед, всеми этими действиями предлагая ему следовать за собой. Подполковник спокойно уступил мне место ведущего, а сам оттянулся в правый пеленг и занял место ведомого.

Особо не высовываясь из пелены тумана и лавируя между белыми облачными горами и возвышенностями, мы полетели в сторону странных световых вспышек. Когда мы приблизились к этому месту, то увидели, как несколько крейсеров пытались окружить и зажать в клещи один большой корабль, на палубе которого были видны четыре четырехорудийные башни главного калибра. Корабль, вернее сказать, линкор пытался оторваться от своих преследователей, он ловко маневрировал на воде, уходя от вражеского обстрела. На наших глазах орудия двух его башен главного калибра выплюнули по четыре снаряда в сторону своих преследователей, два из которых взорвались на палубе одного из крейсеров, а остальные шесть упали в море, подняв высокие водяные столбы по бортам остальных крейсеров. На крейсере, в который попали два снаряда, занялся и очень медленно начал разгораться пожар, но, к чести его капитана, крейсер не выкатился из строя и не покинул ордер преследования. С нашей высоты хорошо было видно, что преследователи после этого залпа линкора стали более осторожно выбирать позиции для его обстрела и старались держаться подальше от него. По всей очевидности, орудия главного калибра линкора стреляли на большую дистанцию, чем могла себе это позволить артиллерия крейсеров.

Моя нога до этого момента ни разу не ступала на палубу боевого корабля, мне никогда не приходилось участвовать в морских сражениях, но сейчас мне, как полному дилетанту в этом вопросе, становилось ясно, что, несмотря на это преимущество в артиллерии, часы линкора сочтены, в одиночку он долго не сможет сопротивляться такому количеству крейсеров. Наступит момент, когда крейсера сумеют лишить его свободы маневра, дорвутся до его тела и быстрыми наскоками начнут рвать на части, пока он не пойдет ко дну. К тому же по поведению крейсеров можно было прийти к выводу, что они не спешат покончить с линкором, а это означало лишь одно: они ждали появления поддержки.