Читать книгу - "Энгус. Первый воин - Орландо Паис Фильо"

На следующий день я снова рассказал монаху сон с новыми подробностями. И только тогда он сказал, наконец, несколько слов.

— Змей — это враг Божий, — серьезным и печальным голосом объяснил он. — Этот змей на весь мир выблевывает миллионы язычников, чтобы те поработили истинных детей Божиих.

— Но почему тогда вы не сказали мне этого раньше? — удивился я.

— Я ничего не говорил тебе, потому что враг Божий не интересует меня. А теперь отвечаю тебе лишь потому, что Божественная Справедливость в виде льва, храброго и мужественного животного, живущего в африканских пустынях, наконец явилась тебе во сне, — и это значит для тебя очень много. — Я удивился еще больше. — Лев олицетворяет собой мужество и твердость веры, поскольку это животное любит Сам Господь. Его сила и мужество символизируют силу и волю Бога. И ты, чтобы противостоять постоянным нападениям змея и его порождений на земле, должен стать таким, как это животное, Энгус, — твердым в Божьем слове и несокрушимым в вере.

Заутреня принесла мне облегчение. Было так радостно видеть рождение нового дня при звуках прекрасных гимнов. Подпадая под их обаяние все больше, я чувствовал желание отплатить монастырю за все то добро, что он дал мне в лице монаха, его веры, его заботы.

Каждый день урок Ненниуса длился чуть дольше предыдущего, он учил меня все настойчивей, но так, чтобы не смущать мой ум сразу, чтобы я имел возможность обдумать все его слова, «подобно верблюду, а не лошади», как говорил старик.

Скоро ненастная осень незаметно перешла в зиму и все вокруг укрыла белым покрывалом, укутала тяжелыми снежными коврами. Стужа сковала ручьи, развесила на крышах ледяные украшения, заставила затопить очаги и то и дело потирать рука об руку, а изо рта выпускать облака белого пара. Я совсем выздоровел и мог уже выполнять самые тяжелые работы, например, искать в лесу и приносить дрова для печей, ловить лососей и даже охотиться. Однажды ко мне пришел Ненниус и сказал:

— Даже тот, кто молится вполне сознательно, должен научиться распознавать время, когда он находится в особом духовном состоянии и когда в его сердце говорит Сам Господь, — и тогда он должен прервать все свои дела и прислушаться к тому, что внушает ему Бог, и услышать Его слова. Ибо не прислушиваться к своему Богу есть то же, что оставить Его, вынудить Его говорить впустую и свести Его с небес на землю.

Ненниус порой произносил странные вещи. Он ничего не объяснял мне, а говорил словно в воздух. Но я уже видел, как другие монахи особенно прислушивались именно к таким его речам. И с каждым днем я начинал все лучше понимать эти таинственные слова. Создавалось впечатление, что голос его начинал звучать во мне каким-то эхом, рождая внутри такую правду, которую трудно было облечь словами даже много позже. Могу лишь сказать, что правда эта была больше меня самого, больше, чем я мог выразить своим ничтожным знанием.

Когда я провел в монастыре уже достаточно времени, Ненниус спросил, не хочу ли я креститься, и, благодарный за все, я согласился немедленно. Тогда старик сказал, что сам станет моим крестным отцом. Я попросил его объяснить, что это значит, и он рассказал, что с этой минуты мы с ним будем неразрывно связаны, сильнее чем плотью и кровью. Но связь эта простирается еще дальше, это небесная связь. И я был потрясен такой честью, оказанной мне.

Но сначала надо было как следует подготовить меня. Ненниус начал открывать мне такие вещи, о которых, даже живя в монастыре, я не имел и понятия. Тут, кстати, он упомянул и одного воина, который стал дукс белориум (военным вождем) и королем и защищал саксов в Британии. И этого короля Ненниус собирался как-то связать с моим сном. Он начал говорить, полуприкрыв глаза, словно вспоминая нечто, спрятанное в далеких глубинах его памяти:

— Слушай же, Энгус. Когда-то остров Британия являл собой лишь выдающиеся в море мысы и бесчисленные замки, построенные из камня, а обитатели его были представителями четырех различных народов: скоттов, пиктов, саксов и древних бретонцев. Имя это происходит от имени Брута, римского сенатора.

— А я родился в одной из деревень Кайта, недалеко от Турсо, на севере страны скоттов, и мой дед, отец моей матери, говорил, что происходим мы от двух народов, которых вы упомянули: пиктов и скоттов… Но племя моего отца — норманны, — вдруг сказал я монаху, чувствуя, что при воспоминании о прошлом меня начинают душить гнев и ненависть.

— В тебе, как я вижу, сильное сочетание воинских кровей, мой сын, — с легкой иронией остановил меня аббат. — Пикты заняли Оркнейские острова, откуда распространились на многие земли и покорили всю левую сторону Британии, где оставались долгое время, заняв треть острова. Много позже из Испании в Ирландию прибыли скотты, а потом какое-то время главенствующее положение занимали бретонцы, и власть их простиралась от моря до моря.

Я внимательно слушал эту историю, поскольку вообще очень любил сказания о своих предках. Заметив мой неподдельный интерес, старик продолжил:

— Бретонцы появились в Британии в третьем веке нашей эры, а в четвертом скотты захватили Ирландию. И поскольку первые не были приучены к постоянным войнам, не умели по-настоящему защищаться, они постоянно подвергались жестоким нападениям скоттов с запада и пиктов с севера.

— Вы хотите сказать, что они никогда и не пытались обороняться?

— Пытались, но ярость пиктов и скоттов не знала себе равных. К тому же здесь надо напомнить и о том, что в Британии было время, когда ею правил очень сильный и могущественный народ — римляне, о которых ты конечно же немало слышал.

— Я знаю, что власть этого народа держалась на железной дисциплине их армий, и слышал некоторые истории о них.

— Когда-то римлянам подчинялось полмира, и именно они завоевали Британию полностью. Тогда, чтобы защитить свои провинции от постоянных набегов местных варваров, они построили стену, разделившую бретонцев, скоттов и пиктов, которая тянулась через весь остров от моря до моря, имея в длину сто тридцать три мили. На языке бретонцев она называлась Гвал.

Я был потрясен такими размерами.

— Да ведь это почти бесконечность! — воскликнул я.

— Да, почти, — согласился аббат. — А если уж говорить точнее, то человеку, например, чтобы покрыть такое расстояние, пришлось бы идти целую неделю день и ночь, не останавливаясь. — Показав мне расстояние на таком простом примере, Ненниус вернулся к своей истории. — После долгих лет господства и борьбы римскому владычеству в Британии пришел конец. В то время правил тиран Вортигерн, и именно в его правление жители были особо измучены нападениями скоттов и пиктов. Поэтому, когда из Германии приплыли три корабля…

— Что такое — Германия? — опять перебил я старика.

— Это земля, что лежит по ту сторону моря, рядом с королевством франков. Это большая страна, где существует множество королевств и множество народов, и все они крайне воинственны. И вот всего три их судна покорили весь остров и создали королевства англов и саксов.

— Но я не знаю ничего об этом, преподобный отец! — воскликнул я. — Я думал, они всегда жили тут!