Читать книгу - "Воевода - Юрий Корчевский"

Несколько дней я ходил под впечатлением от прочитанного в Книге судеб. Эх, простофиля, торопился прочитать, перескакивая с одной строчки на другую. А надо было читать медленно, вдумчиво. Хотя кто же знал, что текст можно прочитать только единожды, что затем я увижу только пустые страницы? Но сделанного не вернешь, чего теперь кручиниться?

Все валилось из рук, ничего не хотелось. Зря я так стремился прочесть свою судьбу. Теперь вот хожу как в воду опущенный.

От нечего делать решил разобрать золото- серебро, что до сих пор лежало в мешках. Как доставили их от колодца, ведущего в подземелье, так они и валялись у меня в кабинете.

Нехотя я вытащил мешки из угла, развязал тесемки, начал выкладывать на стол находки из подземелья. В первом мешке — чаши, ендовы, круглый серебряный поднос. Во втором — кольца, перстни, височные кольца, браслеты, шейные цепочки — все из золота. Оно уже потускнело от времени. А в третьем я увидел диковинную брошь из золота в виде ящерки, вместо глаза — зеленый камень. Яхонт или изумруд? В камнях драгоценных я разбирался плохо.

Я покрутил в руках занятную вещицу, полюбовался. Сделана она была мастерски — чувствовалась рука большого художника-ювелира. Я потер украшение о штаны и посадил ящерицу на рукав рубахи. Солнечный луч на мгновение упал ей на глаз, и камень заструился отраженным зеленоватым светом. Как завороженный я любовался старинным украшением, ощущая, что мое настроение начинает понемногу улучшаться. Красота!

Я позвал Лену.

Открылась дверь, и Лена, не зная, чем я здесь занимался, обвела изумленным взглядом мешки и россыпь украшений на столе. Тут она заметила ящерку на моем рукаве, подошла ко мне и застыла в восхищении.

— Нравится? — улыбался я, довольный произведенным впечатлением.

— Ой, какая прелесть! Где взял?

— Это тебе подарок из глубины веков. Носи!

Ленка чуть не задушила меня в своих объятиях, покрывая лицо горячими поцелуями.

— А посуда откуда и чья?

— Теперь наша. Забирай и владей. А то, ежели гости высокие придут, а у нас и посуды дорогой нет.

— Как здорово! — восхищалась неизбалованная изыском и богатством Лена. Думаю, такое великолепие ей и прежде видеть не доводи- лось. — Сейчас кухарку кликну, вместе и перенесем посуду в трапезную. Там шкаф стоит, туда и поставлю.

Лена, напевая что-то веселое, вихрем унеслась по лестнице вниз. Я смотрел вслед сияющей от счастья жене и радовался — не зря мы столько трудились впотьмах в ходах и камерах подземелья! И в очередной раз подивился превратностям судьбы: драгоценности эти были из того самого заброшенного колодца, который едва не стал моей могилой…

Я стал потрошить последний мешок. Здесь уже разное было — фибула для плаща, маленькая нательная иконка-складень и прочая мелочь.

Я выбрал массивную золотую цепь довольно неплохой выделки и оттер ее до блеска. Затем вышел во двор и позвал Васятку, который занимался с воинами. Он подбежал — вспотевший, с горящими от азарта боевых занятий глазами.

— Звал, отче?

— Звал, сынок. Ну-ка, примерь на себя. — И я протянул ему цепь.

Васятка — впрочем, какой он Васятка — парубок уже, стало быть — Василий, боярский сын, воткнул саблю острием в землю, принял от меня цепь и надел на шею.

— Ну, как?

— По-моему, замечательно.

Нас обступили боевые холопы.

— О, с обновкой тебя! — поздравил Федька- заноза.

— Цепочка хороша, прямо — боярин, — восхищались ратники.

От слов таких Василий заулыбался, расцвел.

— Спасибо, отче. Это за что же подарок такой?

— За прилежание в занятиях воинских. Думаю, в следующий поход новиком со мной пойдешь, пора приучаться к боярской службе.

— Давно пора, вон другие ребята уж сходили по разу, а ты меня все не берешь.

— Сеча — не детская забава, и вороги тебе в бою скидку на молодость да неопытность делать не будут. Срубят буйную головушку и все. Потому и не брал, что считал — не готов ты.

Вмешался Федька-заноза.

— Да он уже не хуже многих сабелькой владеет, из пищали стреляет, да и Демьян его из лука учит стрелы метко пускать. Думаю, он в бою не оплошает, коли не струсит.

Василий насупился:

— Это почему же я струшу?

Я похлопал его по плечу.

— Не обижайся. Трус человек или нет, можно сказать только после первого, а то и после второго боя. Федор уже давно со мной, делом доказал, что не трус, так же, как и другие ратники. Вот они все — не трусы, потому так говорить могут. Людей без страха не бывает, только один может в себе страх тот подавить, а другой — нет. А боятся перед боем все.

Василий кивнул и отошел в сторону. Ничего, молодо-зелено, побывает в первом бою — сразу многое поймет.

Я поднялся к себе — старинной золотой и серебряной утвари на столе уже не было. Лена с кухаркой перенесли всю драгоценную посуду вниз. Для простого боярина это слишком шикарно — два пуда золотой и серебряной утвари. Достойно княжеского стола, а не боярского.

Маленькую икону-складень с Георгием-Победоносцем я решил оставить себе и носить в походах.

Постепенно тяжкое впечатление от прочитанного в Книге судеб как-то само по себе растаяло, оставаясь где-то подспудно в глубине сознания.

В трудах и заботах пролетел месяц.

В один из дней, как всегда неожиданно, в ворота постучал гонец:

— К воеводе!

Дружинники оседлали мне и Федору коней, и мы помчались к поместному воеводе Плещееву.

— Вот! Познакомься! — едва ответив на мое приветствие, ударил кулаком по столу воевода. — Гонец от государя прибыл, крымчаки на Русь двинулись, Одоев осадили.

— Били и еще побьем!

— Я не только об этом! Гонец указ государев привез о твоем назначении воеводой сводного полка. Так что отныне ты с дружиной не с поместным вологодским ополчением пойдешь. Ждут тебя в Коломне, можешь выступать. Поздравляю с повышением! Ты что, не рад?