Читать книгу - "Шестое действие - Наталья Резанова"

– Нет. Безусловно, нет.

– А почему? Ты говорил, что наш заказчик живет в Эрденоне или рядом с ним, – и пожалуйста, Ларком живет в Эрденоне. И он что-то знает про эти чертовы реликвии!

– Подумай трезво! Зачем ему надо было засылать тебя в дом примаса, чтоб осмотреть реликвии, когда он сам там был и все видел? И зачем ему нанимать каких-то головорезов, когда у него под рукой целый орден хорошо обученных вояк?

– Может, он затеял что-то втайне от ордена. И убирает свидетелей, чтоб его хозяева не пронюхали? Хотя… Ладно, может, ты и прав.

– Я хочу сказать, что Ларком – не наш убийца, но от него может идти ниточка…

Но Мерсер не был в этом уверен. И что-то еще из высказанного сегодня тревожило его. В замечаниях Китцеринга, большей частью бесполезных, промелькнуло нечто крайне важное… однако Мерсер не мог вспомнить, что именно.

– Но ты нашел след?

– Ищу… Завтра снова пойду к Марии Омаль.

– Она же тебе в матери годится!

– Да хоть в бабушки. – Мерсер хотел было сказать, что от Марии Омаль ему нужны только сведения, но потом подумал: а почему он должен оправдываться? – Ты меня угнетаешь своей ревностью. То тебе Тильда из гостиницы покоя не дает, то госпожа Омаль… и это при том, что между нами чисто деловые отношения!

Анкрен смотрела на него, двусмысленно улыбаясь.

– А ты хотел бы иного?

– Хватит шутки шутить. Ты смеешься над моими догадками, а своих не высказываешь.

– У меня нет догадок. Я не такая умная, как ты.

Мерсер направился к двери, но, не дойдя, остановился:

– А когда ты успела выяснить, что Мария Омаль годится мне в матери, если еще вчера ничего о ней не слышала? Следила за мной? Нехорошо…

– За тобой – нет. Но я не весь день сидела дома и читала этот увлекательный роман. Я обошла многие улицы, а также торговые галереи… И вовсе не для того, чтоб обновить свой гардероб…

– И в каком облике, позволь узнать?

– В своем собственном.

Мерсер вышел. Анкрен снова взялась за книгу и хмыкнула.

– Алмазная шпага? Надо же. И как он это себе представляет?

Вы, студиозус, народ особый,

Вы, что привыкли с давних пор

Деньгибус тратить не для учебы,

А на танцибус эт случайный амор,

Продавайте книги, бросайте вздор,

Чем пер платеас шляться, вконец охмелев,

Кончайте драки, ступайте, вояки,

На мужикибус выместив гнев![2]

Студенты славного Эрденонского университета, застрявшие в городе на вакации, горланили песню с таким рвением, что, приложи хоть толику его к учебе, давно бы стали магистрами.

Помимо любимого всеми северными сословиями пива, они прикладывались и к полюбившейся в последние десятилетия водке, по-университетски называемой «аквавита», или «спиритус вини», и прежде считавшейся исключительно лекарственным средством. Но до того состояния, в котором студиозусы действительно стали бы сводить счеты с мужичьем, то есть бить окна в ремесленных кварталах либо переворачивать телеги на рынке, они еще не дошли. В преддверии грядущих баталий хозяин не гнал их. Судя по тому, что молодые люди могли позволить себе надираться в «Розе и единороге», они были не из самых бедных семей. Если б они вздумали буянить, так для того существуют слуги и вышибалы. А что орут немузыкально, так сюда люди с нежным слухом не ходят.

К тому же время было еще раннее, народ только начал собираться, и внимания заслуживал каждый посетитель.

Так же полагала и Анкрен.

В герцогстве Эрдском положение женщин издавна было свободнее, чем в бывшем королевском домене, ныне – столичной области империи. И даже теперь, когда многие древние обычаи отмерли или забылись, одинокая женщина в пути или во временном пристанище, вроде гостиницы или харчевни, конечно, заслуживала жалости из-за бедности, не позволявшей ей нанять слуг, но не считалась полностью погибшим созданием. Это касалось и мелких сонных городишек, как Аллева, и такого вавилонского сонмища, как Свантер.

Не то в Эрденоне. Здесь более всего укоренились тримейнские правила жизни, и если женщина без спутника входит в харчевню, она либо монахиня, либо проститутка, третьего не дано (знатных дам, ищущих приключений на свою голову, в Эрденоне еще не водилось). Анкрен было все равно, за кого ее примут, лишь бы не мешали.

«Розу и единорога» она выбрала не только потому, что заведение располагалось не слишком далеко от дома Роберта Китцеринга. Анкрен не в первый раз была в Эрденоне и знала, что эта гостиница с харчевней и питейным залом – не самая дорогая, но одна из самых приличных в городе, посещаема и публику здесь можно застать самую неожиданную.

Анкрен не прибегала к умению «отводить глаза» без необходимости. Сейчас был обратный случай: именно необходимость заставила ее появиться в собственном облике. Нужды нет, что на нее тотчас же обратят внимание.

Она солгала, сказав, что только двое в империи, Прокоп и Мозер, знали о ней правду. Был еще один человек, но в этом Анкрен не созналась бы и под пыткой. Однако в Эрденоне у нее никогда не было посредника. Тому имелись особые причины.

Новые порядки не то чтобы уничтожили преступность в столице провинции, но сильно по ней ударили. Наместники проводили в жизнь имперские законы с большим тщанием. Это коснулось всех крупных городов Севера, но в Эрденоне было особенно заметно. В первые годы правления генерал-губернаторы даже не сажали преступников в тюрьмы, да и тюрьмы находились в плачевном состоянии. Их либо казнили после ускоренной судебной процедуры (а застигнутых на месте преступления разрешалось казнить там же, без суда), либо отправляли на пожизненную каторгу, и не в пределах империи, а за море, в Дальние Колонии. Горожане, утомившиеся от безобразий в годы смуты, приветствовали такой образ действий. Нынче о временах междоусобицы мало кто вспоминал, но в Эрденоне по-прежнему находился крупный воинский гарнизон, городская стража по сравнению с той, что была при герцогах, была увеличена вчетверо, действовала сыскная полиция (и поговаривали также о наличии полиции тайной, наподобие аналогичной имперской службы). Еще существовало специальное воинское подразделение, подчиненное непосредственно наместнику. Как знак отличия, они носили красные перевязи, за что и были прозваны «красной бригадой».

Все вышеперечисленное не означало, что в Эрденоне не убивали и не грабили, не ввозили товар беспошлинно, воры не срезали кошельков, опекуны не пускали по ветру состояние сирот, жены не подсыпали мужьям отраву в суп, а чиновники, упаси боже, прекратили брать взятки. Просто это делалось менее откровенно, чем в других городах. Преступники расползлись по окраинам, бандитские шайки не расхаживали открыто средь бела дня по подвластным кварталам, как в Свантере, а деловая братия держалась осторожно, ибо в рядах ее всегда мог оказаться доносчик, о чем в благословенные герцогские времена и помыслить было невозможно. Или так уверяли.