Читать книгу - "Очищение Кадилла - Гэв Торп"

Магистр Велиал, не перебивая, слушал длинный доклад Наамана о том, что произошло на востоке. Сержант-скаут просто излагал факты: где и когда обнаружил противника. Нааман опустил собственные выводы, сделанные на основе полученной информации, и подождал несколько минут, пока Велиал общался с советниками.

Он ждал ответного сигнала от магистра рядом с «Рино» Уриила и наблюдал, как пехотинцы Свободного ополчения Писцины рыли неглубокие могилы для павших товарищей. На закате еще несколько дюжин бойцов прибыло по дороге на хребет. Часть из них отправили помочь апотекарию Нестору перенести с поля боя останки брата Андюриила. Восемь человек с трудом приподняли тело космодесантника и с почтением понесли к машине, но к тому времени, как они опустили воина в один из «Рино», у них покраснели лица, на лбу выступил пот, а дыхание участилось.

Внимание сержанта привлек молодой пехотинец. Он прислонился к машине, вытирая рукавом пот с лица, и пальцами зачесал назад густые светлые волосы. Его униформа была заляпана грязью и кровью и плохо сидела: узкая в широких плечах, слишком длинная при его небольшом росте.

Нааман задумался, что значило для человека столкнуться лицом к лицу с чем-нибудь вроде орка. Как и его боевые братья, скаут-сержант рассматривал себя в качестве орудия войны, и его выживание было тактической необходимостью — банальным сохранением войск. Несколько раз за прошедший день его жизнь оказывалась под угрозой, но именно важность миссии, а не страх смерти побуждал его выживать. Он знал, что его деяния будут известны следующему поколению боевых братьев через геносемя, выращенное в теле сержанта, а подвиги навеки останутся в записях ордена, поэтому не испытывал страха обычных людей перед смертью. Даже имя Нааман получил на службе Темным Ангелам; он знал истории предшествовавших ему двадцати шести братьев Нааманов и знал, что двадцать восьмой брат Нааман будет знать о его деяниях.

Молодой боец, наоборот, сражался с врагом, не зная, вспомнят о нем или забудут, заметят ли вообще. Он был один из многих тысяч — Нааман же один из тысячи, — и существовал весьма незначительный шанс, что его поступки, героические или трусливые, будут занесены в записи для потомства. Миллионы таких, как он, гибли каждый день, защищая и расширяя владения Императора. Этот светловолосый боец напомнил Нааману об одной имперской поговорке: «Во славу каждой битвы тысяча героев гибнет в одиночестве, оставаясь невоспетыми и забытыми».

Нааман зашагал через гряду к группе солдат, отдыхавших после погрузки тела космодесантника. Услышав шаги, они развернулись и уставились на Наамана. Сержант проигнорировал их удивление и отсалютовал молодому светловолосому пехотинцу.

— Как твое имя? — спросил Нааман.

— Рядовой Тауно, — нерешительно ответил боец. — Могу я чем-то помочь, эээ… сержант?

— Просто помни о долге и сражайся, как если бы сам Император наблюдал за тобой, — ответил Нааман.

— Я буду, сержант, — произнес Тауно, нервно переглянувшись с товарищами.

Нааман кивнул и вернулся к «Рино», не обращая внимания на удивленные перешептывания воинов. Он мог подслушать, о чем они говорили, если бы захотел, но решил оставить людей наедине с их сплетнями.

Руна связи замерцала, когда он вернулся, и скаут-сержант схватил наушник.

— Это ветеран-сержант Нааман.

— Нааман, это магистр Велиал. Я не могу рисковать «Неумолимой яростью» для сканирования геотермального завода в Восточных пустошах. Какова, по-твоему, сила остатков орочьей армии на востоке?

— Все, что я могу сказать, — лишь мои догадки, брат-капитан, — ответил Нааман. — Похоже, основная часть войск, которую я видел, была уничтожена сегодня, но какая это была часть армии противника, я сказать не могу.

— Как я понимаю, ты намекаешь на присутствие корабля, способного вместить еще более крупную группировку противника.

— Не уверен, что геотермальная станция была местом посадки, брат-капитан. Полагаю, стартовая площадка находится где-то дальше в пустошах. Недостаток тяжелой техники, особенно боевых фургонов и машин, позволяет предполагать, что мы противостояли авангарду более крупного войска.

— Трудно согласиться с этим доводами, сержант, — произнес Велиал. — Мы уже столкнулись с двумя крупными орочьими армиями. Маловероятно, что несколько судов незаметно высадили войска.

— Это маловероятно, брат-капитан, но не невозможно. Без какой-либо информации о размере и местоположении посадочной зоны дальнейшие предположения будут сплошными догадками.

Возникла пауза; магистр явно решал, что делать. Сержант не хотел бы в этот момент оказаться на его месте. Выбор предстоял нелегкий. Нельзя было отзывать бойцов из порта Кадилла, но, если с востока приближалась реальная угроза, бои в городе могли оказаться бессмысленными.

Передатчик вновь ожил:

— Я считаю, что угроза с востока нейтрализована. Любые остатки орочьей армии будут рассеяны. Главное — не дать им перегруппироваться. Я прикажу усилить наступление на восток, к Индоле, и уничтожить оставшееся сопротивление. Это будет крупномасштабное наступление, сержант. Я пошлю к тебе на хребет Коф сержанта Дамаса с его скаутами, и вместе вы проведете стандартную разведку и наблюдение для похода на восток. Подтверди.

— Подтверждаю, брат-капитан. Объединиться с отделением Дамаса и провести разведку на востоке рядом с основными силами.

— Очень хорошо, брат-сержант. Твои действия в Восточных пустошах являются примером лучших традиций ордена. Хоть твои скауты и не были полноценными боевыми братьями, их имена будут вписаны в Свиток Славы вместе с именами сержанта Аквилы и его эскадрона. Третья рота в долгу у десятой за твои деяния в последние несколько дней, и твой вклад в нашу победу будет почитаться братьями.