Читать книгу - "Безвинная - Гейл Кэрриджер"

— Неужели у тебя даже проволоки под рукой нет, Гюстав? Какой ты после этого изобретатель?

— Ты что, не видела вывеску над дверью, дорогая? Часы! Часы — вот моя специальность. В часах стабилизаторы не нужны!

Алексия вмешалась:

— Проволока — это все, чего вам не хватает?

Мадам Лефу чуть-чуть развела пальцы:

— Да, вот такой примерно толщины.

Алексия, не успев даже удивиться собственной дерзости, задрала верхние юбки, развязала тесемки турнюра, а когда он упал на крышу, ногой подтолкнула его к мадам Лефу.

— Подойдет?

— Идеально! — воскликнула француженка, схватила подъюбник, извлекла из него металлический каркас и протянула месье Труве.

Пока часовщик продевал проволоку сквозь какую-то трубку на носу летательного аппарата, Алексия забралась внутрь. И обнаружила, к своему ужасному смущению, что в подвесном сидении юбки задираются до подмышек, а ноги болтаются под огромными крыльями так, что панталоны оказываются у всех на виду. К счастью, на ней были ее лучшие панталоны из красной фланели, отделанные тремя слоями кружев, и все же это не тот предмет туалета, который леди может демонстрировать кому-то, кроме горничной или мужа (холера его забери!).

Флут с удобством устроился позади нее, а мадам Лефу проскользнула на место пилота. Месье Труве вновь подошел к двигателю, расположенному у бывшего дворецкого за спиной, под хвостовой частью орнитоптера, и завел его. Аппарат закачался, но затем встал твердо. «Победа присуждается турнюру», — подумала Алексия.

Часовщик с довольным видом отступил на несколько шагов.

— А вы разве с нами не полетите? — Алексия похолодела от непонятного испуга.

Гюстав Труве покачал головой.

— Старайся как можно больше планировать, Женевьева, тогда доберетесь до Ниццы! — бородачу пришлось кричать, чтобы его расслышали сквозь рокот мотора. Затем он протянул мадам Лефу защитные очки с увеличивающими стеклами и длинный шарф, которым изобретательница обмотала лицо, шею и цилиндр.

Алексия крепко прижала к своей пышной груди парасоль и чемоданчик и приготовилась к самому худшему.

— Так далеко? — мадам Лефу не подняла головы — она глядела на шкалы всевозможных приборов и подергивающиеся рычажки. — Ты кое-что изменил в конструкции, Гюстав.

Часовщик подмигнул.

Мадам Лефу подозрительно покосилась на него и коротко кивнула.

Месье Труве зашел сзади и повернул направляющий винт, прикрепленный к паровому двигателю.

Мадам Лефу нажала какую-то кнопку, раздался громкий свист, и аппарат с невероятной силой замахал крыльями.

— Ты изменил конструкцию!

Орнитоптер резко взмыл в воздух.

— А я тебе разве не говорил? — месье Труве ухмылялся совсем по-мальчишески. Видимо, в его широкой груди помещалась пара крепких легких: он во все горло кричал им вслед: — Я заменил нашу первоначальную модель на трубку Эжена Бурдона, ее приводит в действие пороховой заряд! Я же упоминал, что с недавних пор очень заинтересовался по-ро-хом!

— Что? Порох?!

Часовщик весело помахал им рукой. Они поднялись на добрый десяток ярдов над крышей, и Алексии был виден почти весь Париж, раскинувшийся прямо под ее отчаянно болтающимися в воздухе тупоносыми ботинками.

Месье Труве приставил ладони к губам:

— Я отправлю ваши вещи на стоянку дирижабля во Флоренции!

Раздался страшный грохот, и двое вампиров выскочили на крышу.

Улыбка месье Труве затерялась где-то в зарослях его внушительной бороды, и он повернулся, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

Один из кровососов подпрыгнул вслед за орнитоптером, вытянув руки, чтобы схватить добычу. Он был так близко, что Алексия успела разглядеть внушительную коллекцию рваных шрамов от укусов у него на голове и на шее. Рука клыкастого сверхъестественного едва не дотянулась до лодыжки Алексии. Но тут за спиной у него возник огромный белый зверь. Припадая на одну ногу, пятная крышу кровью, зверь в прыжке бросился на вампира, настиг его в воздухе, сшиб, и тот с грохотом рухнул вниз.

Часовой мастер вскрикнул от испуга.

Мадам Лефу что-то переключила на панели управления, орнитоптер дважды мощно взмахнул крыльями и взмыл вверх. Затем рыскнул в сторону под порывом ветра, опасно накренившись. За массивным крылом Алексии уже не было видно, что происходит на крыше. А вскоре орнитоптер поднялся еще выше, и Париж затерялся под слоем облаков.

— Манифик! — прокричала мадам Лефу. Ее голос отнесло ветром.

Гораздо раньше, чем могла ожидать Алексия, они достигли первого слоя эфирной атмосферы. Прохладный, чуть покалывающий ветерок овевал ее непристойно обнаженные ноги. Орнитоптер поймал юго-восточное течение и начал планировать вместе с ним — к счастью, после этого полет стал по большей части плавным, без тряски и хлопанья крыльями.

* * *

У профессора Лайалла на этот вечер были большие планы: расследование БРП, дела стаи и еще лаборатория мадам Лефу, куда тоже пора было заглянуть. Разумеется, ничего этого он сделать не успел. Потому что прежде всего ему хотелось узнать, где сейчас находится достойный лорд Акелдама — вампир, икона стиля, непревзойденно элегантная кость в горле, и не в одном.

Особенность Акелдамы (по опыту Лайалла, «свой почерк» есть у каждого сверхъестественного) заключалась в том, что даже там, где сам он не удосуживался показаться, всегда присутствовали его трутни. При всем своем сверхъестественном проворстве и с безупречным вкусом подобранных галстуках достопочтенный лорд физически не мог успеть каждый вечер побывать на всех светских приемах. Однако его трутни и другие компаньоны, очевидно, могли и успевали. Сейчас Лайалла тревожило, что всё это разом прекратилось. Пропал куда-то не только сам вампир, но и все его трутни, прихвостни и жиголо. Раньше на любом сколько-нибудь значительном светском приеме в Лондоне можно было встретить молодого денди в слишком туго накрахмаленных воротничках, со слишком изящными манерами и слишком цепким для такой легкомысленной внешности взглядом. Эти вездесущие повесы при всех их легкомысленных дурачествах, пристрастии к азартным играм и огромном количестве выпиваемого шампанского доставляли своему хозяину настолько обширные и подробные сведения, что шпионской сети ее величества следовало бы сгореть от стыда.

А теперь они все куда-то исчезли.

Профессор Лайалл не знал почти никого из мальчиков Акелдамы ни в лицо, ни по именам, но, объезжая в тот вечер всевозможные лондонские рауты, карточные вечеринки и джентльменские клубы, остро и тревожно чувствовал их отсутствие. Самого его в большинстве домов принимали охотно, но несколько удивленно, поскольку в свете считали довольно замкнутым. Однако профессор был достаточно знаком с жизнью высшего общества, чтобы заметить, какие она претерпела изменения с исчезновением одного-единственного вампира. Тщательно продуманные вежливые расспросы не достигли цели и ничего не прояснили. Наконец Лайалл распрощался с гостиными богачей и направился к докам и борделям с кровешлюхами.