Читать книгу - "Невеста княжича - Властелина Богатова"

— Разве не видишь? Жду тебя, — сказала она, проплыв к нему.

— Протерпи и дождись мужа своего. Недолго осталось до свадьбы.

Мирослав отстегнул обручи, бросил на стол, те глухо звякнули. Потерев и размяв запястья, сбросил с себя и влажную рубаху, откинул крышку сундука, выхватил первую, что попала под руку, стал надевать.

Руки девичьи вдруг скользнули по груди, надеть не дали.

— Не торопись, Мирослав, — промурлыкала сладко Грефина, погладила его по щекам, очертила пальцами губы, заглядывая снизу вверх проникновенным взглядом.

В стеклянных глазах Грефины такие мерцали серебряные искры, что при виде их сознание помутилось. Красива была княжна, но Влада краше... Он погладил чёрные волосы, мягкие и гладкие, такие, как у его Влады. Взгляд княжича упал на грудь Грефины. Через тонкое полотно сорочки проступили затверделые соски. Накрыв упругие пышные груди, погладил жадно, смял. Комок жара тут же, против его воли, упал в пах, разливаясь тягучей истомой. Грефина блаженно прикрыла ресницы, обвила руками его шею, прильнув горячим телом тесно, обдав запахом череды. Княжна трепетно скользнула влажными губами по груди, зажав в зубах кольцо Владиславы, потянула. Мирослав жёстко обхватил её шею, заставляя смотреть на него. В холодных стальных глазах ожидал княжич по обыкновению узреть гнев. Но ошибся — Грефина смотрела покорно. Выпустив кольцо, она неожиданно подалась вперёд и вверх. Приподнявшись на носки, впилась твёрдыми губами в губы Мирослава. Целовала горячо и ненасытно, будто доселе долго ждала этого. И тут он почувствовал её тёплые руки на поясе. Девичьи пальцы ловко развязали верёвку, скользнули вниз, заставили княжича вдыхать через раз.

— Мирослав… — призывно взмолилась Грефина. — Любимый мой…

Но он слышал её через толщу одурманивающего тумана, который заполонил голову.

— Хочу твоей быть, возьми меня, скорее, — зашептала томительно Грефина.

Мирослав лихо подхватил её и опрокинул на перину, быстро стянул длинную сорочку. Белый стан Грефины сливался с белоснежной периной, и только чёрные волосы рассыпались длинными змеями по пуховому покрову. Княжич склонился, вобрав в рот сосок, слегка прикусил.

Грефина издала невнятный стон.

— Ну же... более не могу…

Мирослав готов был поклясться, что Грефина плачет, но в глаза той заглядывать не хотел, продолжил ласкать её.

— Моим ты должен быть. А не стал. И на кой сдалась тебе девка эта? Грязная, деревенская блудница, — прошипела княжна.

Он закаменел. Слова Грефины хлестнули, что плетью по сердцу. Он отстранился и грубо сжал хрупкие плечи, да так крепко, что девица всхлипнула испуганно.

— Такого говорить больше не смей, поняла?

Грефина хлопнула ресницами, рассеивая пелену, удивлённо раскрыла рот. К груди Мирослава хлынула неудержимая злость, но девку он выпустил.

— Уходи, — велел он.

Княжна, придя в себя, быстро кинула через голову просторную сорочку, одёрнула подол, поднялась с ложа. Сжав гневно губы, спесиво вскинула подбородок. Вот теперь Миролав её узнавал.

— Ты буесть свою для другого прибереги, — сказала она надменно, разочарованно, унимая дрожащее дыхание. — Намаешься ещё с ней, зря ты отверг меня. Ох, как зря, обиды не прощу, пожалеешь, будешь валяться у моих ног, всё вспомню. Ради этой куры ты меня, княжну земель Саркилских оттолкнул? Сущеглупый ты, княжич.

— Что же ты тогда в штаны мне лезешь? Дождалась бы умного мужа.

Глаза Грефины, к его великому удивлению, заблестели. Бессильная сдержать слёзы, княжна кинулась к двери.

И как только та громыхнула, Мирослав порывисто и зло подхватил с пола рубаху, от чего резко заболела голова и потемнело в глазах. Перетерпливая резь, облачился в рубаху и сухие порты, нацепил на ноги низкие из бархата сапоги и поспешил скорее ко двору. Вылетев на лестничный спуск, столкнулся налету со служанкой. Наградив её тяжёлым взглядом, успел заметить обрезанную косу. Не раз княжич встречал в хоромах Будевая эту челядинку, верно прислуживает она Грефине. Холопка отшатнулась, и, распугивая своим хмурым видом челядь, княжич пересёк горницу.

Вспомнил, что и сам Владу называл дурой деревенской, помрачнел. Как не прав он был тогда. Влада чиста, как роса утренняя, и нежна, как первоцвет. Мысли о ней развеяли мрак. На душе сделалось тепло и хорошо, как весной. Новые чувства его только подивили. И когда вышел под открытое небо, стал спокоен, как море в ясный, безветренный день.

Отыскал отца сразу, тот сидел под дубом, на мехах, в окружении бояр и Будевоя с его мужами. Горячо о чём-то судачили.

Грозный взгляд Будевоя хмуро скользнул по княжичу.

— Мирослав, присаживайся, — пригласил правитель.

Княжич сел подле Дарёна, ему тут же вручили братину, и по обычаю он испил сбитня, утоляя сильную жажду.

— Разузнали мы, где ныне засели веренеги, — проговорил Святослав. — У острога Раскряжа, русло реки Скол. Числом их под сотню насчитали лазутчики наши.

— Да это ещё неизвестно точно, сколько их, — сразу вмешался Верша. — Их-то сосчитать успели во время набега на деревеньки соседнее, а так, мыслю я, их более в два раза будет.

— Вестно их двести голов поганых, — отозвался басистый боярин Пасмур. — А наших кметей пятисот супротив маловато, не выстоим, коли нападут.

— Так предлагаю своих воинов, — откликнулся Будевой.

— И сколько дашь? Ну, посадишь в сёдла сотню. А если враги к стенам Саркила подступят, не приведите Боги Светлые, кто защищать будет, отстаивать? Обидно будет, что как раз полсотни-то не хватит! — Пасмур погладил усы, задумчиво поглядел в землю.

— Вот что я решил, — твёрдо произнёс Святослав. — Пойдём другим путём. Окольным. Через Акселевскую крепость да по берегу Солки. Ныне там спокойно.

— Дык это ж вы когда доберётесь? Путь неблизкий, — возразил Князь Будевой.

— К третьему дню зелом доберёмся, — подхватил Пасмур. Видно было по его просиявшему взгляду, план Святослава по душе пришёлся боярину. — Главное, чтобы в безопасности пройти нам до острога Волока, а там уже, налегке, и до Кавии рукой подать!

— А как возвратимся, соберём рать и на врага грянем! — всколыхнулся пылко Дарён.

— Добре, — отозвался Верша. — И мне замысел сей по сердцу.

— Лучше не торопясь, но верно, — подхватил Дарён.

— Поди ж выведали, проклятые, про обручение, за золотом охотятся. Подарков вон немало у нас, — рыжебородый боярин Батура взял в руки чашу, отпил.

— А ещё весть пришла с берегов южных, — продолжил Будевой. — Скальдовские племена схлестнулись с веренегами. Битва там идёт тёмная, лагеря по всему Алийскому побережью. Деревни жгут, как соломины. Коли прорвутся тати, так и вовсе заполонят реки да токи. Ни торговли из Вяжера, и с ветерком вольным не прокатишься, а всё с дружиной да с оглядкой, — Будевой явно на что-то склонял бояр отцовых.